Приказ 66
Шрифт:
Дарман пригнулся, прикрываясь стеной и начал стрелять. Он ничего не видел. Все что он мог — это полагаться на сенсоры ВИДа, чувствующие разность температур и металлические детали в оружии мятежников.
— Дар! Ат'ика! — Это был Найнер. Дарман слышал его, но не мог увидеть. — Ложись!
Синий бластерный огонь прорезал крутящуюся желтую муть; в ответ плюнуло алыми и белыми разрядами. Мятежники залегли за древними булыжниками рухнувшей стены.
— Шаб! Серж, ты где?
— Я тебя вижу, Дар. Ты слева от меня, восемь метров.
Изображение на ВИДе дрожало. Это было похоже на кодированный
— Понял, серж.
Вскрикнул Корр. Дарман не мог понять — ранен ли он, несмотря на то, что улучшенные биодатчики в их костюмах передавали их физическое состояние. Когда ты занят перестрелкой, дурацкие показатели оказываются в самом неудобном месте на ВИДе. С каждым днем он все больше ненавидел Республиканское Снабжение.
— Кор'ика, ты в порядке?
— Угу.
— Шабуир. — Корр хэкнул, словно ударив кого — то. — Ат'ика, слева, я видел одного в…
Дарман разогнулся, чтобы выстрелить бронебойным зарядом, но бластерный разряд ударил его в грудь, словно кулак, и на секунду выбил из него дух. Отдышавшись, он выпустил примерно в том направлении две гранаты. Он пригнулся; послышалась ругань Атина. Что — то ударило его, сильно, и с Дармана слетел песок. За этим наступил момент относительной тишины — визг ветра, но ни выстрелов ни криков — и он думал что ему удалось накрыть мятежников, до тех пор, пока что — то не ударило его в спину, так, что ему показалось, будто на него рухнули остатки стены. Стрельба началась снова.
Когда Дарман перекатился на спину, со слезящимися от боли глазами — над ним уже наклонялся мауджаси, и его лицо внезапно оказалось очень близким и четким. Его бластер смотрел Дарману прямо в лицо. Без раздумий и слов Дарман выщелкнул виброклинок и ударил, вгоняя ему в бедро лезвие с такой силой, что вновь откидываясь назад он несколько мгновений не мог его выдернуть. Мятежник не орал, он скорее взвизгнул от удивления. Адреналин отличное обезболивающее. Но он не останавливает фонтан бьющий из артерии, и мгновенно все вокруг оказалось в крови.
«Она не моя, она не моя, она не моя…»
Только это и имело значение. Дарман вскочил и пробежал несколько метров туда, где должны были собраться Найнер и остальные. Ветер все еще хлестал по броне, как дробеструйка, но песка, похоже, становилось меньше и он начинал лучше различать силуэты и вспышки огня.
«Сколько мятежников — мауджаси можно впихнуть в десантный катер?»
Куда больше, чем думал Дарман. Гораздо больше.
— Шаб, и что им неймется. — прошипел Атин.
Судя по граду белых и алых энергетических стрел, которые приветствовали его, тут было двадцать — двадцать пять все еще активных чакааров, и теперь это были уже не лучшие шансы. Он непрерывно отвечал огнем на огонь, и одна часть рассудка говорила ему, что как только он перестанет это делать — он умрет, а другая предупреждала его, что так у него очень быстро кончатся боеприпасы. Мауджаси уже почти взяли верх над «Омегой». Это было здорово похоже на окопную войну. Их разделяло уже не больше десятка метров, а из укрытий были только груды камней и огрызки стен.
— Когда шторм утихнет — из нас набьют чучела. — проговорил Корр.
Сколько потребуется, чтобы
Так или иначе в плен он попадать не собирался.
«Прости, Эт'ика. Я даже не оставил последнего письма, верно?»
Дарман зарядил последний ионный магазин и прицелился на выстрелы.
Теперь он уже видел дальнюю стену. Шторм утихал. В конце концов будет рукопашная. Да, он сделает все, что нужно. Между очередями он коснулся рукой пояса, чтобы проверить что на месте последний детонатор.
— Надеюсь, что я не брежу. — проговорил Найнер. — Слушайте.
Дарман затаил дыхание. Ничего: он не слышал ничего, кроме боя.
Корр выдохнул.
— Ничего не слышно, серж.
А затем громкий голос прямо в ухо заставил Дармана охнуть. Кто — то подключился к аудиоканалу.
— «Омега», пригнитесь. Мы вас видим. Держитесь. Будет шумно.
Теперь и Дарман его услышал, потому что звук был прямо над головой; быстрый, постукивающий гул с высокими нотками, которые становились все громче, сладчайший звук в мире — десантный катер НЛШТ/п!
— Шаб. — прошептал Найнер. — Вовремя.
Пилот не шутил. В то же мгновение, как они распластались под прикрытием последней уцелевшей каменной груды, переднее лазерное орудие «нлашки» открыло огонь, и земля под ними содрогнулась. Дарман даже ожидал, что скала расколется и рухнет, как тогда, когда он подорвал склон. Он думал, что оглушительный рев никогда не прекратится, но затем стрельба оборвалась звенящей тишиной, и катер, как камень, упал перед ними, посреди дымящегося хаоса. Люк десантного отсека сдвинулся, открываясь. И первым, что увидел Дарман, была рука в белой броне, протянутая, словно для того, чтобы втащить их на борт.
— Давай, «Омега», шевелите задницами. — Это был сержант, обычный пехотинец. Рука нетерпеливо махнула. — Мы не хотим поймать ракету в рыло. Бегом, раз — два.
Они ввалились внутрь, оглушенные и дрожащие от адреналина. НЛШТ/п взлетел еще до того, как закрылся люк. Когда «нлашка» заложила вираж над пустыней, Дарман заметил сквозь бойницу отблеск лазерного выстрела и катер вздрогнул, словно что — то ударило его. Его пушки заговорили вновь. Фюзеляж задрожал, словно машина закашлялась, и Дарман обнаружил, что он вцепился в поручень, что у него болит левое плечо, и что — то неладно с коленом.
— Спасибо. — выдохнул Найнер.
Сержант приложил два пальца к шлему в насмешливом салюте.
— Не вопрос. А какой гений подорвал гору?
— Это был Дар.
Сержант кивнул.
— Да. Готов поспорить — он умеет загнать себя в угол…
Когда Дарман потянулся снять шлем — его палец застрял в матерчатом вороте вокруг шеи. Ему понадобилась пара секунд, чтобы понять — в вороте выжгло дыру бластерным разрядом.
— Тебе повезло, что голова на месте. — спокойно заметил Корр. — Хотя предполагалось, что ткань бластером не пробивается.