Приказ обсуждению не подлежит
Шрифт:
У него был безупречный ливанский акцент. И сейчас он говорил на арабском, делая короткие паузы; те, к кому он обращался, узнают
— Я не называю своего имени, — говорил он глуховатым голосом. — Но я обращаюсь к руководству своей страны. Я один из тех людей, которые ликвидировали Магомеда, также известного под именем Мохаммед-Эфенди. Я и мой товарищ остались живы, и мы находимся в тюрьме. Мы просим руководство своей страны принять меры к нашему освобождению. Еще есть время подготовиться к переговорам, чтобы обе стороны подошли к вопросу о нашем освобождении с пониманием и готовыми предложениями.
Пауза. Долгая, томительная. Дальше шло то, что должно было
Со стороны звучит голос:
— Назовите ваше имя и имя руководителя спецоперации на вашем родном языке.
В кадре появляется человек, который сдергивает с пленника маску. И спецназовец, глядя в камеру, называет себя на русском…
Никто не может держаться до конца. Никто.
Может быть, этому спецназовцу это и не было нужно. На его лице навеки, казалось, отпечаталась жуткая смесь безразличия и безысходности… В его ушах до сих пор стоял голос генерала: «Скорпион… Хорошо поработали, ребята». Но лейтенант еще тогда понял, что голосом Боровича говорил российский искусственный спутник:
— Конец связи.