Прикид

Брук Кассандра

Я пометила компьютерную дискету инициалами «P.M.», чтобы сохранить хотя бы подобие секретности, и убрала ее в сейф. Не так уж много было на ней записано, но я могла управиться с Купидоном только в том случае, когда, как любила говорить Гейл, «не требовался профессиональный подход».

– Одно могу сказать тебе, дорогая. Надеюсь, что с Ральфом у тебя получится лучше, чем у Кэролайн с Патриком. – На дворе стоял февраль и бушевала непогода. Рыжие ее волосы были вздыблены больше обычного. Она с шумом стряхнула капли дождя с плаща. – Не станешь же ты спаривать своего Ральфа с какой-нибудь алкоголичкой-астронавтом! Правда, он у нас теперь звезда… – добавила она, явно упиваясь своим остроумием. – Однако вряд ли захочет, чтоб на его территорию высадилось такое чудо природы!

Что правда, то правда – Ральф был теперь звездой. Уже начались репетиции грандиозного телесериала. И журналисты

позаботились о том, чтобы везде, куда ни глянь, в компании с другими знаменитостями были напечатаны глянцевые снимки Ральфа Мертона, взиравшего на каждого загадочным взором, словно ему были ведомы все тайны жизни. Даже главный выпускающий редактор с Би-би-си-1, счастливо расставшийся недавно с одной из наших несчастных клиенток, снисходительно улыбался ему, выныривая откуда-то из-под локтя, что расценивалось на телестудии едва ли не как благословение папы римского. Я была рада за Ральфа. Счастлива, что годы безвестности для него теперь позади; счастлива, что слава и огни рампы, а также свет прожекторов наконец дистанцировали его от того, что мы называли нашей совместной жизнью. О Хизер Кларидж я не сказала ему ни слова. Мы двигались по разным орбитам, и в настоящее время я была счастлива уже тем. Это давало мне время подумать, время – когда оно выкраивалось – задать самой себе вопрос: что жизненно важного следует сообщить Купидону о характере и пристрастиях моего мужа?

Как ни странно, но это оказалось куда сложнее, чем я предполагала. И во мне проснулось сочувствие к Кэролайн. Я наизусть знала все вопросы, которые мы обычно задавали нашим клиенткам о мужьях. На мой взгляд, они были слишком прямолинейными, слишком в лоб, чтобы женщина могла ответить на них откровенно и без колебаний. Теперь же, когда настал мой черед, я изменила мнение. С рубашками, галстуками и носками, которым Ральф отдавал предпочтение, было более или менее ясно. Музыкальные вкусы – самые скверные; книги – заумные; изобразительное искусство – словно не существует вовсе; еда – неразборчив; вино – главное, чтоб в больших количествах; развлечения – мрачная самоуглубленность. Ну и еще перечень объектов, невинных на первый взгляд, но вызывающих категорическое неприятие: званые обеды, церковная служба, садоводство, собаки, физкультура по утрам, Цилла Блэк, папа римский.

Казалось, все эти данные никуда меня не приведут. Купидон продолжал пялиться на меня плоским экраном, напоминавшим разинутый в зевке рот. Я пыталась сосредоточиться на сексуальных привычках Ральфа – может, тогда Купидону будет не так скучно? Как бы там ни было, но чтобы найти для Ральфа идеальную женщину, другого пути, похоже, не существовало.

Я сидела, тупо глядя на экран Купидона, и размышляла о Ральфе и сексе. И гадала, что может по-настоящему заинтересовать эту хитрую машину… Проклятый компьютер, твердила я про себя. Ну почему бы ему не поговорить со мной, не дать совет? Чем же отличается Ральф в плане секса? Ну, он предпочитал классическую позу по ночам, после чего тут же начинал храпеть. Правда, перед тем как захрапеть, спрашивал меня: «Как тебе?», что меня всегда раздражало. Орального секса он не любил (а может, любил?). Я не знала, ни разу не пыталась выяснить (кстати, почему?). Были ли у него фантазии на эту тему? Не знаю, никогда не спрашивала. Мастурбировал ли он? Возможно. Все мастурбируют, если верить Кэролайн. Хотя лично я этим почти не занималась (возможно, многое потеряла). Какая часть женского организма возбуждала его больше всего? Ну грудь, наверное. Хотя, возможно, то было ложное предположение, о чем свидетельствовал тот факт, что груди у Хизер Кларидж не было вовсе. И еще ему нравились волосы, разметавшиеся по подушке. Но какие именно волосы? У меня были темные и прямые. У миссис Кларидж – блондинистые и кудрявые. Так что поди разберись… Ну а что касается глаз, зубов, рук, ног, голоса, духов, косметики, одежды?.. Какого рода женские разговоры ему нравились? Нравились ли ему скромные или, напротив, резкие и наглые женщины? Сильные или покорные? Нравилось ли ему, когда они флиртовали с другими мужчинами на вечеринках? Нравилось ли ему… Я испустила долгий вздох. Я не имела ни малейшего понятия.

В результате я пришла к выводу, что за десять лет совместной жизни узнала о Ральфе не больше, чем Кэролайн о Патрике. И впала от этого в депрессию, а Купидон продолжал скучать.

В этот момент вошла Кэролайн. У нее через пять минут встреча с клиенткой, так какого дьявола я тут торчу? Я быстренько вытащила дискету из компьютера и сунула ее в сумочку – не хотелось, чтобы она видела, как я прячу ее в сейф.

В течение нескольких следующих дней я пыталась снова и снова. Напрягала мозги, строила догадки. Вспоминала такие вещи о Ральфе, которые, казалось, давно забыла. Всякие мелочи, которые вдруг начинали казаться страшно важными, помогли бы найти ключ.

И вот наконец решила, что что-то должно получиться. Собравшись с духом, нажала на кнопку и приказала Купидону выдать мне портрет идеальной женщины для Ральфа.

Купидон издавал тихое жужжание и воркование. Я боялась, что Кэролайн явится снова, но этого, слава Богу, не произошло. Я наблюдала, как работает компьютер. И представляла себе некое совершенно божественное создание, способное угодить всем тайным вкусам и чаяниям Ральфа, словно образ– из глины лепила. Ждала и не могла дождаться, когда же наконец окажется передо мной эта женщина, чудесная, сияющая и благодарная, готовая соответствовать всем нуждам и желаниям бывшей жены. Которая никогда не будет склочничать из-за закладных, платы за школу, летних каникул или Рождества. Она станет мне другом, преисполненным благодарности за то, что я подарила ей Ральфа, и будет изливать на меня теплые лучи этой благодарности. Купидон уже помог десяткам жен, пусть теперь поможет и мне.

Компьютер перестал ворковать. Я ждала. Но ничего не происходило. Наверное, подумала я, Купидон тщательно систематизирует все данные, оттачивая тем самым свое мастерство. Нарочно медлит с ответом, чтобы он оказался абсолютно точным и правильным. Я так и замерла в предвкушении. Настал момент истины.

Наконец на экране возникла строчка. Всего одна:

«Информация не принимается».

Я тупо смотрела на нее. Ничего не понимаю! Хотелось как следует встряхнуть этого маленького негодяя. Нет, надо попробовать еще раз. Может, что-то там не сработало. И я в отчаянии принялась нажимать на разные клавиши, чтоб пробудить машину к жизни. В результате чего экран погас. Так… Что же теперь делать? Стараясь сдерживать раздражение, я уже более нежно прошлась по клавишам. Ведь в конце концов компьютеры – хрупкие создания, еще бы, их внутренности набиты тончайшей и сложнейшей «высокой технологией», как теперь принято говорить. Снова пауза… Я ждала. На экране возникли те же слова: «Информация не принимается».

Полная отчаяния, я схватилась за инструкцию и разные буклеты. И обнаружила, что, оказывается, компьютер можно спросить, почему он выдает тот или иной ответ. Проблема лишь в одном – здесь не объяснялось, как это делается. Хорошо бы спросить Имонна, но я не осмеливалась. Нашла в брошюре новый раздел и стала жать на другие клавиши. Снова долгая пауза, сопровождаемая тихим и важным гудением. Я поймала себя на том, что бормочу под нос: «Давай же, давай! Говори, что я сделала неправильно! Ну, скажи наконец, скажи!..» Затем я уловила обнаруживающее жужжание, потом – щелчок где-то в недрах Купидона, а затем на экране загорелась уже совсем другая надпись. Всего одно слово:

«Ошибка».

– Чтоб тебя!.. – выругалась я. Можно подумать, я не догадывалась об этом прежде! Стала бы я возиться с этим проклятым компьютером, если б мой брак не оказался «ошибкой».

Минуту-другую я тупо смотрела на машину, пытаясь справиться с одолевшим меня отчаянием. Мне хотелось разбить ее вдребезги. Но я все же сдержалась. Выключила компьютер и несколько раз глубоко вдохнула. Анжела, сказала я себе, почему бы тебе не ограничиться торговлей уцененными тряпками?

Еще какое-то время я сидела в офисе, униженная и угнетенная. Как же это получается, что с браками других женщин Купидон творит просто чудеса, а мне помочь не желает? Это чертовски несправедливо! Лучше бы я вообще к нему не притрагивалась.

А потом вдруг я услышала внутренний голос: «На кой черт тебе вообще это понадобилось, а?» Я не знала. Действительно, на кой черт? Я встала и прошлась по комнате, задавая себе этот вопрос: зачем, зачем мне это понадобилось? И никак не могла найти ответа. Это привело меня в смятение. Возможно, я просто забыла зачем? Нет, не забыла. Тут и забывать-то нечего… И внезапно все стало ясно! Я проделывала эти глупости с Купидоном, слепо веря в то, что ничем не отличаюсь от всех других женщин, которые приходили сюда со своими проблемами и несчастьями, Но ведь я совсем другая! И ситуация у меня совсем другая. Женщины, приходившие сюда, были загнаны в ловушку. У них не было независимости, не было никакой личной жизни Чего никак не скажешь обо мне. Я вовсе не загнана в ловушку, я независима, у меня есть личная жизнь, есть, наконец, собственные деньги. И самое главное – есть человек, которого я люблю. И что бы там ни вытворял Ральф, это его личное дело, не мое. И если он делит постель с какой-то женщиной, мне плевать. И если эта Хизер Кларидж действительно такая сучка, как о ней говорят, что ж, пусть выяснит это сам. Меня она не тронет. Рейчел останется со мной. Ральф был хорошим отцом, он не допустит, чтоб дочь от него отлучили. А если следующая миссис Мертон произведет на свет наследников – что ж, тем лучше! У Рейчел появятся братья и сестры, она всегда мечтала о братике или сестричке. Зато не мне придется вставать к ним по ночам. Да это же редкостное везение!