Приключение Альки и её друзей

Макогон Татьяна

– Да, не хотелось, – ответила я, уже давясь от хохота, и толкнула Лену в бок.

Лена, глядя на Барона, закрыла рот рукой и тоже тихонько хихикала.

– Ой, что-то вы, девчонки, темните!

– Бабуль, давай рассказывай, не томи, что у тебя за сюрприз?

И тут бабушка из кармана своего халата вытащила какую-то свёрнутую салфетку, положила свёрток на стол, прямо перед нами.

– Вот он, сюрприз, – сказала она и развернула салфетку.

И мы увидели медальон овальной формы на цепочке, сразу видно, золотой. Я сон свой сразу вспомнила.

– Это тебе, Леночка, – и бабушка Нина взяла медальон со стола и протянула его моей подруге.

Ленка вскочила с места,

взяла этот медальон в руки и стала пристально его рассматривать. А бабушка ей говорит:

– Он ещё и открывается.

Лена лёгким нажатием его открыла, заглянула внутрь, да только успела вскрикнуть:

– Папа!

И упала без чувств, я еле успела её подхватить. Затем мы с бабушкой усадили Елену на диван. Моя бабуля сразу запричитала и давай холодной водой на Лену брызгать. Я начала махать полотенцем у её лица. Подруга открыла глаза и слабо мне улыбнулась.

– Да ты давай, дыши глубже! – сказала я.

– Всё в порядке, – ответила Елена и поднялась.

Она снова взяла медальон и стала его рассматривать. Я присоединилась к ней и тоже заглянула внутрь: там внутри находилось два портрета. С одной стороны портрет Анны, а с другой какого-то мужчины с усами и небольшой бородкой, с виду похожего на дворянина. Но если убрать бороду, то точная копия Ленкиного отца.

– Ну надо же, действительно фамильная реликвия! – сказала я.

– Вы тут, подруженьки, поболтайте, – с волнением в голосе сказала бабушка Нина, – а я в душ схожу, нервы успокою, потом расскажу вам, что мне баба Оля поведала.

Мы с Леной переглянулись.

– Неужели мы узнаем какую-то тайну? – тихо в один голос сказали мы.

Бабушка улыбнулась, глядя на нас, и ушла.

Не успели мы с Ленкой доесть свой завтрак, как возле нашего дома резко затормозил автомобиль и скрипнула дверь калитки. Я выбежала во двор: возле калитки увидела Лёшку и, махнув ему рукой, крикнула:

– Заходи! Мы здесь, в летней кухне.

Лёшка подошёл к нам и говорит:

– Мы с Юркой решили ехать обследовать подвал, уже всё необходимое взяли с собой и сложили в машине. Вы с нами поедете?

– Да погоди немного, Лёш, нам тут сейчас пообещали одну тайну открыть. Ты проходи, тоже послушай, ведь у нас от тебя тайн нет. Сейчас мою бабулю подождём и послушаем, что она нам расскажет, затем уже решим, чего и где нам искать. Вон одна тайна у Лены в руке, погляди! – сказала я Лёше.

Лена протянула Алексею медальон с цепочкой. Лёша открыл и долго рассматривал, затем спросил:

– Где вы это взяли?

– Моя бабушка передала Елене вот это фамильное украшение как дар от её бабушки Оли, – выговорила я.

Лёшка посмотрел на меня и говорит:

– Ты, Алька, сама-то хоть поняла, что сказала? Что, баба Оля не могла сама подарить Лене этот медальон?

Тут в кухню вошла моя бабушка и сказала:

– Не могла, в больницу её увезли сегодня.

Лёшка тут же присел на стул от неожиданности.

– Вот и хорошо, что вы все втроём собрались, ведь это вас интересует и всех вас касается. Значит, расскажу сразу всем троим, как раз об этом меня баба Оля и просила, – сказала моя бабуля.

На улице вдруг загремело, и внезапно начался дождь. Лёшка побежал к машине и сказал Юрию, что очередная вылазка в имение Якунина пока отменяется и чтобы брат возвращался домой. Затем Алексей вернулся и сел рядом с нами за стол. Только он прикрыл за собой дверь, как с новой силой грянул гром и молния даже сквозь окна ослепила нас своим ярким огнём. Нам стало жутко. Бабушка перекрестилась и сказала:

– Никого не подпускают эти якунинские развалины, и вам, дети, лучше туда не ходить.

– Ну не томи, бабушка, –

не выдержала я, – рассказывай.

Мы плотно заперли дверь, так как начался сильный ливень. Он громко стучал по крыше, а свирепый ветер раскачивал ветки деревьев, в общем, непогода разыгралась в полную силу. Мы сидели в напряжении и ждали, что же нам расскажет моя бабушка, какие ещё тайны откроет. И только кот Барон развалился на старом диване и спокойно дрых без задних лап. В комнате стало темно, бабушка включила свет и села вместе с нами за стол.

– Слушайте, – заговорщически сказала она. – Я вчера решилась рассказать бабе Оле, что вы пытаетесь разведать якунинские тайны. Поведала ей обо всём и о том, что нашла и отдала Альке письма Анны. Этим вызвала бабу Олю на откровенный разговор, может, ещё и поэтому она в больницу угодила, с расстройства.

Лёшка переспросил:

– Так это к ней скорая приезжала? Я ещё с утра слышал вой сирены и видел машину скорой помощи, проезжавшую мимо нашего дома.

– Да, это к Лениной бабушке, но всё обошлось. Врач сказал, что у бабы Оли сердце крепкое, поживёт ещё. Так вот, – продолжала моя бабушка, – меня просила баба Оля рассказать вам обо всех тайнах, которые мы пронесли сквозь свои жизни. Вы наше будущее, кому же, если не вам, доверить тайну, и вы наши наследники. В общем, слушайте историю Анны, которую вы так хотели узнать, она рядом с вами, и ничего не нужно искать. Так вот, ребятки, Анна является мамой бабы Оли, или Ирэны, и прабабкой Лены.

– Вот это новости, – удивился Лёшка и вскочил со стула.

Я-то уже догадывалась.

– Ты присядь, Алёша, – сказала бабушка, – слушайте дальше. История эта начинается ещё в далёкие времена девятнадцатого века. Рядом с нашей деревней, в своём имении проживал купец Якунин. Он ещё по молодости был влюблён в девушку из соседнего имения. Эта девушка была знатного дворянского рода и звалась она Анной. Так вот, эту Анну выдали замуж не по любви за старого графа, а Якунин с горя уехал во Францию и решил там своё дело открыть. И всё у него якобы там получилось, он табачную фабрику в Париже открыл. Там же женился на знатной француженке Мирэй Оливье и взял фамилию жены, потому как во Франции ему под этой фамилией было удобнее дела вести. Вот и стал он Оливье-Якунин, а дочь свою Анной назвал, потому что продолжал свою Анну любить. Ходили слухи, что они тайно встречались вот в этой усадьбе…

И бабушка махнула рукой в сторону купеческой усадьбы. Мы слушали затаив дыхание. Но стоило опять моей бабуле упомянуть про эту усадьбу, как сразу вспыхнула молния, гром загремел так, что нам казалось, будто рядом с домом рвутся снаряды. Я даже со стула вскочила от страха, но любопытство взяло верх, и я сказала:

– Продолжай, бабуль. Что было дальше?

Мои друзья напряжено кивнули. И только наш Барон спал так крепко, что даже похрапывал, а иногда его храп даже прерывал рассказ бабушки. Глядя на него, мы все сразу успокаивались, ведь существует такое поверье, что коты чувствуют несчастье, предвещают беду, и предупреждают об опасности людей. А глядя на нашего кота, можно было совершенно ни о чём не беспокоиться. У него всё в шоколаде, а вернее, в сметане, – значит жизнь удалась, такое спокойствие исходило от него. Но эта его невозмутимость меня только раздражала. Тут такое вокруг творится: гром и молнии грохочут, древние загадки, ушедшие в небытие, раскрываются, а коту всё до лампочки, была бы сметана! Даже Лёшка, сидевший спиной к Барону, несколько раз оглядывался и тихонько дёргал кота за лапы, но бесполезно. Барон только потянулся один раз и свернулся клубком, чтобы не тревожили. А мы продолжали слушать дальше.