Приключение Гая Антония Троссула
Шрифт:
— А почему бы ему и не быть светлым? — с улыбкой спросил незнакомец, жадно ловя каждое слово Гая Антония.
— Ну, я думаю, солнце тоже светит, но куда ему до цезаря!
Незнакомец кашлянул:
— Солнце и цезарь — оба
Троссул задумчиво покачал головой: «Этот мерзавец все время срывается у меня с крючка». А потому, наклонившись к самому уху незнакомца, он зашептал:
— А ты не думаешь, что и народ, который сооружает триумфальные арки, и цезарь Тиберий, который под ними проедет, — что все они дурачье?
— Ну, раз ты так думаешь, тогда конечно! — радостно зашептал ему на ухо незнакомец и воскликнул:
— Ликторы! Ликторов сюда!
— Ликторы! — воскликнул одновременно с ним Троссул. — Сюда, ликторы!
Они держали друг друга за горло и оба кричали:
— Ты совершил crimen laesae majestatis, ты оскорбил пятикратно пресветлого!
— Это я-то? Да ты знаешь, кто я?
— А кто я таков, этого ты не знаешь! Но сейчас узнаешь!
И вот уже бегут ликторы.
— Вот этот сказал, — крикнул Троссул, — что цезарь и народ — дурачье!
— А вот этот, будь он проклят, — крикнул незнакомец, — сказал, что все дурачье — и народ, и цезарь!
— Я — Гай Антоний Троссул, начальник арретийских тайных ликторов, а ты кто таков, враг
— Я — Марций Юлий Плацентий, начальник римских тайных ликторов…
Но было уже поздно представляться друг другу! Горе тому, кто совершает crimen laesae majestatis, кто оскорбляет пятикратно пресветлого цезаря Тиберия и его величие!
Гая Антония Троссула четвертовали у дороги на Нортону, а Марция Юлия Плацентия заживо распилили на Циминском холме в то самое время, когда пятикратно светлый Тиберий въезжал в город потомков этрусков, а народ громогласно возглашал ему навстречу:
— Salve, caesar! — Здравствуй, Цезарь!
И когда вечером эту историю рассказали пятикратно пресветлому, он смеялся до поздней ночи… Будь здоров, цезарь!
Jaroslav Hašek. Příhoda Caia Antonia Trossula (1907)
В 1 т. 6-томного собрания сочинений, М.: Художественная литература, 1983 г.
Перевод Ю. Преснякова
Первая публикация: «Комуна», 7 апреля 1907 г.