Приключение с Виктором
Шрифт:
— Тише… отец!
— Да, — шепнул я, — так и будет: я буду ему помогать и бороться за него… Я останусь ему верным.
— Это Фриц?
— Нет.
— Гансик?
— Нет.
— Новенький?
— Альфред? Тоже нет.
— Разве у тебя есть ещё друзья?
— Виктор.
— Виктор? О нём ты никогда не говорил.
— Я знаю его лишь с сегодняшнего дня.
Рядом в комнате заворочался отец: свет из моей комнаты мешает ему спать. Я быстро вскочил с постели и выключил
— Останься ещё немного у меня, — попросил я тихо, залезая опять под одеяло. — Я тебе хочу кое-что рассказать.
Так я и не сдержал клятвы, которую дал Виктору. Я сделал это совершенно спокойно и без угрызений совести. У меня даже не было чувства, что я его предаю. Скорее, наоборот: мне казалось, что я бы его предал, если бы сейчас не говорил. Я рассказал моей матери о нашей охоте за предполагаемой шайкой, о находке Гансика в кабине автомата и о наших поисках мальчика, позабывшего плоскогубцы.
Затем я рассказал, как мы с Виктором стали друзьями и как был Виктор счастлив, заполучив впервые настоящего друга. Но вдруг я осекся. Я вспомнил про нашу тайну и про честное слово, которое я дал Виктору.
Клятву я нарушил, и это было правильно. Это было необходимо, чтобы спасти Виктора. Одному мне с этим не справиться — это я знал твёрдо.
Но честное слово, наша тайна о полёте в мировое пространство? Об этом я не должен говорить, это — свято! Это касается только моего друга и меня.
Моя мать заметила, что меня ещё что-то тревожит:
— Ты всё рассказал?
— Да… Нет… Это… это тайна… наша с Виктором тайна. Я дал честное слово…
— Что-нибудь опасное?
— Нет… Ничего плохого, — сказал я, — это даже что-то очень хорошее… Что бы ты сказала, если я когда-нибудь что-то совершу, что будет иметь большое значение для всего человечества и для науки?.. Но это опасно, мама, и мы можем погибнуть при этом! Что бы ты сказала?
Мама долго молчала. Потом прижала меня к груди, и вдруг я почувствовал, как тёплые влажные капли упали на моё лицо.
— Я была бы очень опечалена, я страшно боялась бы за тебя, но я бы и гордилась моим храбрым сыном!
Я лежал счастливый и слушал, как билось сердце моей дорогой мамы…
Медленно двигалась луна в ночном четырёхугольнике окна… «Ну, подожди же, — подумал я, — скоро мы насядем на тебя, миленькая. Нечего делать такое таинственное лицо. Не исключено, что первые, которые прикоснутся к твоей холодной поверхности, будут называться Виктором и Паулем. Ухмыляйся, мы с Виктором тебе покажем!»
Я посвящаю своих друзей
Когда я на следующий день пришёл на школьный двор, мои друзья стояли, как всегда, под третьим каштаном. Все четверо повернулись ко мне спиной. Я знал, чего
— Здравствуйте, — сказал я. — Пойдёмте-ка со мной.
— Куда? — настороженно спросил Гансик.
— К директору, — ответил я.
Они посмотрели на меня с недоумением.
— Вперёд! — крикнул Фриц. — Мы идём с тобой…
Они чуть не лопались от любопытства, но никто не спрашивал, что мне надо у директора. Секретарша доложила о нас. Долго нам не пришлось дожидаться.
— Здравствуйте, товарищ директор, — сказал я. — Мы хотим вас попросить освободить нас на сегодня от занятий. Нам удалось раскрыть большую кражу, мы хотим… мы хотим…
Я начал заикаться, не мог же я сказать, что мы хотим сообщить об этом полиции, ведь это не соответствовало действительности.
— Вы хотите возбудить дело против виновных? — спросил директор. — А вы знаете, как это нужно делать?
— У нас есть человек, который нам поможет. Это дядя Гансика.
Директор рассматривал нас дружелюбно.
— А разве недостаточно, если только один или двое из вас займутся этим?
— Нет, — сказал я громко и решительно, — это наше общее дело, и касается каждого из нас. В течение нескольких недель мы вместе разыскивали преступников, и теперь также хотим действовать сообща.
— Та-ак… — протянул директор и посмотрел на меня поверх очков, как Юлий Цезарь. — У вас сегодня не два ли часа математики?
Мы должны были признаться, что это действительно так, но…
— Ну, хорошо, — прервал он нас, — идите и сделайте всё, как полагается, Шерлок Холмсы.
Едва мы закрыли за собой дверь, Гансик не удержался и возбуждённо спросил:
— Ну, куда теперь?
— Сначала к дяде Вилли, — сказал я.
— А потом?
— Петом мы нагрянем к Виктору…
— Что хорошо, то хорошо, — сказал Фриц и дружески отпустил мне удар по рёбрам.
Альфред описал в воздухе круги кулаками и сказал:
— Если дело дойдёт до крайности, то можете меня использовать как тяжёлую артиллерию!
— Ты с ума сошёл! — крикнул я. — Бить Виктора? Он наш друг!
Гордо ударил я себя в грудь и, наслаждаясь тем впечатлением, которое произвожу на Аннамари, Фрица, Гансика и Альфреда, рассказал им о своём вчерашнем приключении. Всё, кроме нашей тайны.
Глаза дяди Вилли становятся большими
— А, вы опять здесь! — Дядя Вилли радостно ударил меня по плечу. Он сидел за столом, на котором лежало множество бумаг.
— Пауль был в главном логове шайки, — весело выпалил Гансик.
— Что? — дядя Вилли сделал большие глаза. — У тебя есть адрес?