Приключение в наследство
Шрифт:
– Как же ты ее понесешь? – дрожащим голосом спросила тетка. – А, ось! – она схватила с полки маленький глиняный поставец с широкой плоской ручкой, словно нарочно созданной для гусиных клювов. Гусь удобно ухватил ручку и вперевалочку удалился, держа свечу ровно и прямо, так что даже огонек не дрожал.
Кухарка размашисто перекрестилась: «Господи, помоги!» – натянула кожух, закинула на плечо мешок с провизией и со всех ног кинулась к замковой конюшне.
– Куда поспешаешь, тетка Олена? – окликнул кухарку скучающий у ворот конюшни казак.
– Я… горилки тебе принесла.
– И чего це ты такая добрая? – подозрительно поглядел на нее караульный… и замер с открытым ртом. Остекленевшие глаза его были устремлены тетке в ноги. Олена оглянулась… мимо невозмутимо и важно прошагал белый гусь со свечой в клюве. И скрылся в проулке.
– Свят-свят-свят, аминь, рассыпься! – забормотал казак, дико косясь на штоф. – Нибы ж не пил еще!
Раздался громкий шорох крыльев – и большой белый гусь со свечой в клюве взмыл над пузатой, как бочонок, пороховой башней замка. И завис в темном небе, плавно помахивая крылами. Свеча трепетала.
– Знамение! – донесся из проулков истошный вопль. – Господи помилуй, знамение! Спасайтесь! – Раздался топот множества ног – народ драпал в разные стороны.
Гусь сложил крылья и, не выпуская из клюва свечи, ринулся в узкую, как щель, бойницу пороховой башни. Мгновение из бойницы торчали судорожно дергающиеся красные лапы, казалось, что гусь застрял… рывок… гусь точно брюхо втянул, став плоским, как придавленная подушка… и словно провалился внутрь башни.
Тетка Олена замахнулась… и с маху опустила штоф на пялящегося в небо караульного. Тот упал без единого звука. Тетка сорвала ключ у него с пояса и ринулась к конюшне. Только бы успеть! Только бы! Дверь конюшни со стуком захлопнулась у нее за спиной…
На реке у дальней сторожевой крепостицы показалась лодка. Носом расталкивая несущиеся вместе со стремительным течением льдинки, она скользнула в глубокую тень берегового козырька. Гребец оставил весла и уцепился за свисающую с высокого обрыва веревку, запрокинул голову, чего-то ожидая. Издалека, разносясь в темной беззвучной ночи, донесся удар колокола. Гребец рывком подтянул лодку к самой земляной «стене». И снова чирк-чирк – защелкал кремешок, и искристый огонечек побежал по шнуру к лежащему на корме бочонку. Резко оттолкнувшись, Савка подпрыгнул и белкой взлетел по свисающей с берега веревке. Рухнул наземь и, совсем как Дмитро в сажени под ним, закрыл голову руками.
Нечто белое, пушистое, как облако, вылетело из бойницы пороховой башни – а следом плеснули струи огня. Посреди замка раскрылся огненный цветок. Пламя взметнулось к небесам, в его сиянии на миг поблекли звезды. Обломки крыши взлетели в воздух, картечь мелкого камня хлестнула во все стороны. Грохот, вопли и топот бегущих слились в единую какофонию звуков, на фоне огня мелькали темные тени. Ворота конюшни с грохотом распахнулись, обезумевшие кони вылетели на двор замка и ринулись прямо к воротам.
– Стой, шальные! – заорал караульный и вжался в стену, понимая, что оказаться на пути у табуна – верная смерть. Дробно молотя
– Быстро ты, – одобрила Олена, пронзительно гикнула, и всадница и кони скрылись в лесочке.
Толстый полковник замер, глядя на вздымающееся над крепостью огненное облако. Беспомощно выругался и, бросив телегу на дороге, яростным галопом погнал коня к воротам. И тут же рванул узду, пытаясь завернуть своего жеребца. Поздно. И-и-и-и-го-го! Несущийся навстречу табун и полковничий жеребец сошлись грудь в грудь, кони испуганно хрипели, грохотали копыта, полковник отчаянно цеплялся за узду, чтоб не упасть под копыта обезумевших коней… и не слышал, как позади, у оставленной им крепостицы, тоже грохнуло.
Стена пещеры вспучилась, точно в нее ударил великанский кулак, и ее разорвало. Внутрь плеснул язык огня, земляной пол сморщился, как скомканный шмат темной холстины. С сундука сорвало крышку, и по стенам пещеры хлестнуло землей, пламенем и… столовым серебром. Шандалы, и ложки, и чеканные поставцы с силой пушечных ядер разлетались по пещере. Тарелки со свистом резали воздух, молотя об стену, и – банг-банг-банг! – одна за другой посыпались Дмитру на спину. И наступила тишина. Речная волна вкатилась в пещеру, облизала вздыбленный взрывом пол и отхлынула, утаскивая за собой длинные черные полосы рыхлой земли. Медленно, точно боясь, что может рвануть снова, хлопец поднял голову. И размашисто перекрестился:
– Слава богу, все я верно прикинул! – Поднялся, отряхивая кожух. Слышно было, как суматошно бьют по воде весла – точно кто-то греб торопливо, изо всех сил, боясь не успеть…
Расталкивая кашу из льда и земли, деревянный нос лодки сунулся в только что возникший проем. Надсадно дыша, Катерина взмахнула веслами, Дмитро обеими руками вцепился в борт.
– Вот завсегда мне самое тяжелое! – растирая гудящие от боли руки, простонала Катерина.
– Тебе тяжелое? – аж подпрыгнул Дмитро. – Это меня чуть не замуровали с голоду помирать, а потом чуть насмерть не взорвали!
– Вот я и говорю – вы, хлопцы, всегда чего полегче ищете! Один взрывает – так то ж удовольствие, меня попросил бы кто тебя взорвать, я б с радостью! Второй – взрывается, тут вовсе ничего делать не надо. А дивчина веслами маши! – она ткнула себя пальцем в грудь, чтоб не перепутали, кто тут дивчина. – Сами грузите, у меня руки болят! – и уселась на бочонок, всем видом демонстрируя, что пальцем не шевельнет.
С козырька берега свесилась веревка, быстро перебирая руками, по ней ссыпался Савка и тут же подобрал валяющуюся на земле серебряную ложку, сунул ее за голенище.