Приключения 1974
Шрифт:
До одиннадцати оставалось всего пятнадцать минут. Петр Васильевич взял себя в дрожащие руки и снова набрал нужный номер.
— Мне Иннокентия Перепетуевича, — с вызовом произнес Карасев.
— Он на участке, — приветливо ответил женский голос.
— На каком участке? — не понял шпион. Но в это время их перебили. В разговор вмешалась междугородная.
— Бобруйск заказывали?
— Какой еще Бобруйск?! — вспылил Петр Васильевич. — Ничего я не заказывал!
— Как не заказывали? Ваш номер 6-55-82?
— Ничего подобного! — рявкнул Карасев. — Ни одной похожей цифры!..
— Тогда
Упорный, как многодетный студент-заочник, агент 008 опять принялся дозваниваться.
— Попросите Иннокентия Пере...
— Будете говорить с Бобруйском, — безапелляционно оборвала его междугородная.
— Нет, не буду! — сорвавшимся от злости тонким, петушиным голоском крикнул шпион.
— Почему? — удивилась телефонистка.
— Не хочу и не желаю! Повесьте трубку!
На часах было без трех минут одиннадцать.
— Неправда, дозвонюсь, — сквозь зубы процедил диверсант. — Недаром меня называли в школе «Железный Джо»...
— Будьте добры, Иннокен...
— Бобруйск на проводе! — объявила телефонистка тоном человека, принесшего долгожданную весть. И тот час же кто-то молодой и жизнерадостный заорал в трубку:
— Дядя Витя, это я! Дядя Витя, ты меня слышишь? Павлик говорит... Когда выезжаешь?..
— Умер дядя Витя, — приходя в бешенство, сказал Карасев. — Приезжайте на похороны!
И он запустил телефоном в люстру. Стрелки показывали пять минут двенадцатого. Поединок с телефонной станцией был проигран. Агент 008 бросился на постель и уткнулся лицом в подушку. Он начал терять главное качество матерого шпиона — веру в себя.
Утерев скупую слезу супермена, Петр Васильевич перевернулся на спину и стал тоскливо глядеть в потолок.
— Брошу все, — шептал он, — куплю ферму, женюсь, буду разводить кур. Выйдешь поутру: цып-цып-цып...
К горлу подступил комок. Чтобы успокоиться, Карасев встал и принялся делать гимнастику. Он перепробовал все известные ему упражнения, но тщетно. Тонус не поднимался, руки опускались.
— Мальчишка! — презрительно сказал себе шпион. — Щенок! Молокосос!
Он хотел продолжить перечень, но голос предательски задрожал. Жить не хотелось. Монд выдернул шнурок из ботинка, проверил его на прочность. Шнурок был крепким. Диверсант взял остро отточенное лезвие и осторожно разрезал шнурок вдоль. Оттуда выпал свернутый в тонкую трубочку пергамент. Диверсант расправил пергамент, надел очки и прочел:
«Совершенно секретно.
Служебная характеристика на агента 008.
Выдержан, упорен в достижении цели, обладает несгибаемой волей. Циничен, хамоват, самоуверен до крайности. Ради денег преодолеет любое препятствие. Способен на все.
Карасев читал характеристику, и лицо его постепенно прояснялось.
— Вот же уважают люди, — вытирая повлажневшие стекла очков, прошептал Петр Васильевич, — значит, я чего-то стою.
Он перечитывал характеристику до глубокой ночи, и самоуверенность постепенно возвращалась к нему. Когда шпион вновь почувствовал себя сильным, находчивым и циничным, он свернул характеристику, сунул ее обратно в
Заснул он только под утро. Но уже в восьмом часу его разбудил стук в дверь. Карасев вскочил, молниеносным движением оторвал подошву у левого ботинка, собрал складной пулемет и пошел отпирать замок. На пороге стоял почтальон и протягивал Петру Васильевичу какую-то бумажку. Это была квитанция за телефонный разговор с Бобруйском.
Глава VI
УДАР В КЮВЕТЕ
Запоздалые пассажиры, сошедшие глубоким вечером с последней электрички на пригородной станции Неудельная, были немало удивлены одним странным обстоятельством. Вокруг царил кромешный мрак. Все фонари на платформе были разбиты, словно кому-то могло помешать их тусклое освещение, похожее на свет далеких звезд.
Когда же пассажиры разошлись по домам, на платформе появилась зловещая фигура в кепке, надетой задом наперед. Человек в кепке приблизился к огромному фанерному щиту с расписанием пригородных поездов и принялся бесшумно выковыривать ногтями гвозди, на которых держался щит. Покончив с этим, он, кряхтя, взвалил щит на спину и скрылся.
Конечно, Петр Васильевич Карасев мог бы изучить расписание днем, не похищая его с платформы. Но стоять полдня на виду у снующих туда-сюда пассажиров было бы непростительным легкомыслием для всякого уважающего себя шпиона. А фотоаппарат, вмонтированный в пиджачную пуговицу Карасева, был рассчитан только на кабинетные съемки. Поэтому Петр Васильевич, спотыкаясь и охая, пронес на себе щит через весь город, втащил в свою комнату и с облегчением сбросил на кровать. Потом он надел шлепанцы, повернул кепку козырьком вперед, зажег свет и зажмурился от удивления.
На кровати лежал мужчина в форме железнодорожника. Его лицо выражало осуждение и вместе с тем сострадание. Мужчина был нарисован на фоне электрички, из-под колес которой убегал какой-то несчастный., Надпись внизу категорически утверждала: «Сэкономишь минуту — потеряешь жизнь!»
— Майн готт! Вот зараза! — выругался Карасев и со злостью пнул мужчину ногой. Значит, расписание висело левее! Надо было очки с собой захватить!
Он взял щит под мышку и потащил обратно на станцию. В три часа ночи Петр Васильевич вернулся домой с другим щитом. На сей раз он не ошибся — это действительно было расписание. Шпион положил его на пол, сел на корточки и принялся изучать, делая пометки в нужных местах. К утру он подобрал себе подходящую электричку. Она приходила на Неудельную в двенадцать сорок.
«В полдень народу будет мало, — коварно подумал Карасев. — Самое удобное время для диверсии — никто не заметит».
Он задумал устроить аварию на железной дороге, чтобы воспрепятствовать подвозу сырья на секретный завод. Это задержало бы работу над изобретением и дало возможность шпиону выиграть хотя бы недели две. А уж за это время он сумеет проникнуть на завод и похитить чертежи вместе с главным инженером. А если повезет, то и с начальником главка. Напоит его, упакует в контейнер и переправит через границу малой скоростью — на себе.