Приключения 1976
Шрифт:
— Правильно, Лихарев. Но при чем тут он? Говорили мы о нем с директором прииска. Он отозвался о Лихареве хорошо. Да и мы с тобой, Володя, видели этого парня. Демобилизованный солдат. Коренной горожанин, к тайге привык не сразу, но работал на совесть. Трезвый, чистоплотный во всем, в друзья ни к кому не набивался, но и не враждовал ни с кем. Непохоже, чтобы он…
— Все правильно, — подтвердил Усман. — И трудолюбивый, и трезвый, но, понимаешь, не нравится мне дружба Лихарева с Костылевым. А они были друзьями, жили в одной комнате.
— С каким Костылевым? — спросил Зенин. — С тем, что недавно…
— С ним, —
— Факт серьезный, — задумчиво сказал Зенин. — Скажи мне, кто твой друг… Придется, товарищи, осторожно проверять этого Лихарева. Факты, только объективные факты.
9
— Володя, я с почты. — Голос лейтенанта Шемякина звучал в телефонной будке приглушенно. — Тебе что-нибудь говорит фамилия Самойлов?
Владимир Усман, слушая товарища, наморщил лоб, старательно припоминая всех известных ему Самойловых, и сказал после долгой паузы:
— Довольно распространенная фамилия. А чем он знаменит, твой Самойлов?
Шемякин рассказал, как, просматривая список отправленных в осенние месяцы посылок и бандеролей, увидел в нем фамилию Самойлова Григория Алексеевича. Тот послал из Красногвардейского ценную бандероль.
— А кто получатель?
— Куделько Михаил Георгиевич, Москва, Каланчевский проезд, дом четыре. Не знаю почему, но этот адрес тоже насторожил меня. Понимаешь, такое впечатление, будто я встречал уже где-то его или что-то очень близкое…
Усман весело подбодрил:
— Что же, вспоминай, тезка, вспоминай. Тренируй память. Еще старик Шерлок Холмс весьма одобрял дедуктивный метод. Хотя здесь, кажется, не дедуктивный, а индуктивный: от частного к общему, от смутной догадки к законченной версии… — Вдруг оборвал шутливую фразу и спросил деловито: — Ты говоришь, фамилия отправителя — Самойлов? Постой, постой… Да, совершенно точно. Осенью прошлого года я знакомился с сезонниками в поселке Еловском. И среди них был Самойлов. Кажется, действительно, Григорий… — Он замолчал и добавил уверенно: — Правильно, Самойлов. Григорий. Совсем еще молоденький паренек. И знаешь, Володя, помнится, к нам он приехал из Подмосковья.
— Ну вот, а ты еще поддеваешь: Шерлок Холмс, дедуктивный метод… — Усман чувствовал, что Владимир Шемякин, произнося эти слова, довольно улыбался. — Догадываешься, как важно для нас, что Самойлов именно из Подмосковья?
— Догадываюсь, — перебил его Усман. — Но о том, почему Самойлов, живя в Еловском, поехал отправлять бандероль в Красногвардейский, за пятьдесят верст от дому, пора не могу догадаться.
— Это как раз и наводит…
До сих пор Шемякин был убежден, что самородки в старательской артели на речке Светлой похищал Виктор Костылев. Как говорится, повидал виды гражданин; прошел огни, воды и медные трубы… Только спросить Костылева уже ни о чем нельзя, опоздали спросить…
Шемякин терпеливо, строка за строкой, просматривал справку конторы связи, надеясь найти в перечне отправителей фамилии Лихарева или Костылева. Но в списках не было ни того, ни другого.
Шемякин и сам не мог объяснить себе, чем именно привлекла его внимание бандероль, отправленная Григорием Самойловым в Москву Михаилу Куделько. Фамилии Самойлова и Куделько были явно незнакомы. Но вот адрес Куделько… Шемякин напрягал память, спорил с собой, и все-таки его не оставляло чувство: адрес именно этот или очень
«А может быть, не слышал… — раздумывал Шемякин, — а прочитал в документах. Может быть, даже записал где-то…»
Шемякин вернулся в райотдел, быстро перелистывая бумаги, просматривал служебные записи последних дней. И наконец… Ну как же он мог позабыть об этом?.. Почти все время думал об этом человеке, сам себя опровергал: не может такой парень красть золото, а вот не удержал в памяти его московский адрес, который сам же записал после тревожного разговора с директором прииска Барабиным…
Михаил Куделько живет в Москве на Каланчевском проезде, в доме номер четыре, Олег Лихарев — на том же проезде, в доме номер шестнадцать…
Это совпадение может стать зацепкой в поиске. Но может оказаться и простой случайностью. А самое главное — нет пока никаких данных о связях Лихарева и Самойлова, Самойлова и Костылева…
…Приемщица почты в поселке Красногвардейском на вопросы Шемякина отвечала охотно:
— Нет, ничего такого не бросилось в глаза. Пришли, знаете, два парня. Обыкновенной наружности. Один повыше ростом, другой пониже. В рабочей одежде, как все тут ходят у нас. Одного я вроде бы встречала в поселке, но точно сказать не могу, второй вовсе не здешний. Принесли с собой две книги. Толстые. А как называются, я не посмотрела. Не все ли мне равно. И еще что-то принесли. Но вот что? А, вспомнила! Фонарик электрический. Пощелкали им, помигали, действует, мол, фонарь или нет. А то, дескать, друг, которому посылают, обидится, если неисправность в. нем. Потом один попросил меня упаковать бандероль. Я упаковала книги и фонарь, опечатала сургучом. Парень написал адрес, я выдала ему квитанцию. И до свидания…
— Фонарик-то был новый? — спросил Шемякин, ожидая в глубине души услышать: «Нет, старый». Но приемщица ответила:
— Исправный, говорю, был фонарь. А новый или старый, не знаю.
«А что, если они специально перед ней продемонстрировали исправность фонаря? Надо им было это зачем-то, — раздумывал Шемякин. — Зачем зажигать фонарь перед отправкой? Могли проверить дома…»
— Разумное соображение, Владимир Михайлович, — согласился подполковник Зенин. — Но ответа на вопрос у нас нет. Надо искать Самойлова. Только он может дать нам ответ.
10
Только Самойлов мог ответить на вопросы подполковника Зенина и его товарищей. Но ни Зенин, ни его товарищи пока не знали, что Григорий Самойлов был бы рад и сам получить от кого-то ответы на свои вопросы.
Олег Лихарев перед своим отъездом из поселка Красногвардейского сказал ему с подчеркнутым спокойствием:
— Вот и все, Гриша. Здесь мне больше не климат. Увидимся, наверное, не скоро. Спасибо за услугу, ты настоящий друг. Советую позабыть все, что было. А в случае… — он чуть не произнес «моего ареста», но споткнулся на этих словах, перевел дух, отгоняя тревогу, и договорил твердо: — В случае неприятностей отвечаю я и только я. Ты ничего не знал, выполнял мои просьбы вслепую. — Он опять вздохнул и продолжал великодушно: — Можешь для пущей убедительности сказать, что я запугал тебя. Я готов подтвердить эти показания. Слово честного человека. Так что спи спокойно…