Приключения 1984
Шрифт:
Буробин показал на Душечкина.
— Это вот он. Вы уж простите меня, что я не представил... Леонид Павлович — старший инспектор нашего отдела, это он подсказал такой ход...
Душечкин застенчиво улыбнулся, Межеров с восхищением посмотрел на него.
— Да вам, Леонид Павлович, с такой головой разве в Смоленске надо работать... — И вдруг замолчал. — Но знаете, товарищи, я вам эту бумагу просто так не подпишу.
— Как так? — невольно вырвалось у Буробина.
С лица Душечкина разом скатилась улыбка.
— Я
Буробин насупился. Он не знал, что делать. Вчера они не говорили об этом. Молчал и Душечкин, о чем-то сосредоточенно думая.
— Вы поймите меня правильно, товарищи! Как большевик, учитывая острую нужду в пилах и топорах других дорог, я просто не могу поступить иначе...
Наступила неловкая пауза. Нарушил ее Душечкин.
— Николай Николаевич, — осторожно, будто отрывая от себя кровный кусок, заговорил он, — Вадим Спиридонович прав, он же руководствуется государственными соображениями.
Буробина взорвало. Он так глянул на Душечкина, что тот осекся. «Тоже мне, добренький нашелся. Смоленская дорога ему заплатит, а что за это получит?» — было во взгляде Буробина.
Межеров взял ручку, выжидательно уставился на Буробина.
И опять не выдержал Душечкин. Он умоляюще проговорил:
— Николай Николаевич! Я думаю, нам на первое время хватит и половины, а там...
Буробин не дал ему договорить.
— Я, Леонид Павлович, не привык жить по принципу: лишь бы на первое время.
Лицо Душечкина покрылось красными пятнами. Буробин хотел еще что-то сказать, но его жестом остановил Межеров.
— Николай Николаевич, вы уж простите меня за резкость, но Леонид Павлович, чувствуется, куда лучше вас понимает сложившуюся ситуацию.
И Буробин, словно припертый к стенке, поиграв желваками, сдался.
— Подписывайте...
В неприятном молчании покинули просители кабинет начальника управления.
— Да не сердитесь вы на меня, Николай Николаевич, — уже на улице сказал Душечкин.
Эти слова оказались той каплей, которая наконец переполнила душу Буробина гневом. Он остановился и, зло глядя на коммерсанта, сказал:
— Леонид Павлович, да кто вы такой, в конце концов, чтобы вмешиваться в мои дела?! Кстати, Смоленская дорога вам не дойная корова.
— Николай Николаевич, зачем так? — Душечкин взял чекиста под руку. — Хочу вам заметить, грош была бы мне цена как коммерсанту, если бы я не предвидел такого оборота дела.
— А мне-то что из этого?
— Николай Николаевич, я сбавлю вам цену наполовину.
Буробин, удивленный, уставился на Душечкина.
Они поймали проезжавшую пролетку и, успокоенные, притихшие, покатили в Центрутиль, где коммерсант намеревался навести кое-какие справки. У Никольских ворот остановились.
— Вы не составите мне компанию? — спросил Душечкин, кивнув на часовню. —
В часовне стоял полумрак. Помолившись, коммерсант вынул из кармана монету, бросил в ящик для приношений.
— Вот и все, долг отдали, теперь к намеченной цели!
На Старой площади они вошли в здание Центрутиля.
— Николай Николаевич, обождите меня здесь, я сейчас. — Душечкин исчез в коридоре за лестничной клеткой.
Буробин достал книжку, сел на подоконник. Душечкин не появился ни через пять минут, ни через тридцать.
Буробина стали одолевать неприятные мысли. И вдруг он почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернулся. На него пристально смотрел мужчина средних лет с прилизанной головой, одетый в защитного цвета френч и галифе. Перехватив взгляд Буробина, он торопливо примял папиросу об урну и ушел в коридор...
Буробин невольно стал осматривать ожидающих, входящую, выходящую публику. Ему показалось, что им интересовались по меньшей мере еще двое...
Наконец появился Душечкин. Лицо его было сияющее.
— Вижу, что заждались, Николай Николаевич, но что я мог поделать?
Буробин усмехнулся.
— Это что ж такое получается, Леонид Павлович: я вас к самому начальнику управления водил, а вы меня два часа держите в вестибюле.
— Николай Николаевич, голубчик вы мой, разве я вас хотел чем-нибудь обидеть?! Конечно же, нет. Но поймите меня правильно, у нас с вами разные возможности: я ведь человек со стороны, если вы можете требовать, то я — только просить, да притом как просить... Вот и не хотел, чтобы вы видели, как я работаю. — Он добродушно и искренне улыбнулся. — Ради бога, не волнуйтесь и, пожалуйста, верьте мне — все будет хорошо.
Буробин сделал вид, что Душечкин его убедил.
— Ну вот и прекрасно, — сказал коммерсант. Он достал из бокового кармана часы, в удивлении выпятил губы. — Опять к обеду опоздал. Будет же мне от жены нагоняй. Ну да ладно! — Опять улыбнулся. — Вообще-то я доволен сегодняшним днем — встретился почти со всеми, от кого зависит металл. Завтра будет легче.
Они вышли на площадь, договорились о новой встрече и расстались. Душечкин пошел к Мясницкой, Буробин — в сторону Замоскворечья, сразу на Лубянку идти было небезопасно. И вскоре почувствовал, что поступил правильно.
При переходе Варварки его внимание привлек мужчина, который шел за ним. Буробину показалось знакомым лицо. «Неужели?» Буробин схватился за голову и, будто что-то забыл, пошел обратно. Мужчина нервно дернулся. Похоже было, что он искал, куда бы скрыться, но возле него была глухая стена дома. Тогда он надвинул шапку на глаза и торопливо прошел мимо.
«Так и есть: жировик на щеке, ямочка на подбородке...» Это был один из тех, кто бросился Буробину в глаза в вестибюле Центрутиля. «Новость!»