Приключения 1985
Шрифт:
— Это мой друг, журналист из Праги, — представил Олекса Юлиуса Фучика.
— Что, пан журналист любопытствует, как люди нищету на беду меняют? — спросил молодой переселенец в кептаре [3] , перетянутом широким кожаным поясом — чересом.
— Товарищ Фучик пишет по правде, — строго сказал Олекса.
— Раз тебе он товарищ, то и нам не чужой человек. — Взгляды у переселенцев стали более доброжелательными.
Все собрались в круг, ждали, что еще скажет Олекса,
3
Кептарь — гуцульская верхняя одежда.
— Зачем уезжаете, люди добрые? На кого горы наши покидаете? — спросил Олекса.
Площадь и все, кто был на ней, слушали печальную песню:
Верховине, світе милий, Рідна моя мати, Чому твоі діти ходять По світу блукати…— Горы наши, — продолжал Олекса, — хоть и из камня, но живые, им силы нужны, чтобы стоять вечно! Без людей они поседеют, рухнут, осядут в землю…
— Правильно говоришь, Олексо, — ответили ему, — только что делать?
— У меня убогий шмат земли за долги забрали…
— У меня хату в казну отписали..
— Мои детки у порога хаты голодную смерть встретили…
— Да знаю я, что не от сытости за моря-океаны бежите… Только что найдете вы на чужбине? В Америке хорошо тем, у кого капитал имеется, доллары. Там этому богу молятся. А вы своих богов везете, — указал Олекса на иконы. — Тяжко будет богам нашим древним, русинским, из чужих углов на вашу беду смотреть!
— То правда, Олексо! — зашептались переселенцы. — Только что делать? Здесь конец известный. А там — вдруг повезет… — сказал пожилой лесоруб.
Олекса и Юлиус попрощались с переселенцами, пошли к вокзалу. За ними, словно тень, брел сквозь толпу человек, одетый в одежду явно с чужого плеча.
— Кажется, нас провожают? — заметил его Юлиус.
— Бис с ним, — засмеялся Олекса. — А вот их, — он указал на табор переселенцев, — жалко, ох как жалко!
— Придет время, — твердо сказал Юлиус, — и иной станет этот край, эта земля. Для того живем!
— Для того живем… — повторил Олекса.
По перрону вокзала быстро шла, почти бежала девушка с цветами.
— Еле успела! — перевела она дыхание. — Это вам, товарищ Фучик, — протянула она цветы Юлиусу.
— Познакомься, Юлек, — представил ее Олекса. — Сирена тоже журналистка, работает в нашей партийной газете.
— Значит, Сирена… — весело заулыбался Фучик. — А мою жену зовут Густой! — Юлиус вскочил на ступеньки вагона.
Поезд тронулся, и Юлиус взмахнул рукой на прощание:
— Скоро снова приеду!
«Наши враги знают, что наша нынешняя борьба — это начало их гибели…»
Начальник
— Позови Будяка, — приказал вошедшему офицеру.
Будяк, бравый хлопец, тот, что «провожал» на вокзале Олексу и Фучика, появился немедленно.
— Твое сочинение? — показал ему бумагу начальник полиции.
— Так точно, господин полковник, — подтвердил Будяк.
— Где сейчас Фучик?
— Отбыл в Прагу вечерним поездом, — доложил Будяк.
— Кто провожал?
— Этот новый редактор «Трудящейся молодежи» и дивчина из «Карпатской правды». Ну и мы, как положено… в стороне постояли, — ухмыльнулся Будяк. — Провели пана коммунистического публициста с почетом…
— Чего он к нам приезжал?
— Не установили.
— Остолопы! — Полковник быстро выходил из себя. — Навели справки о новом редакторе комсомольской газеты?
— Так точно, — тянул Будяк. — Партийная кличка — товарищ Олекса. Родом из Ясиней. Старший брат коммунист. Олекса закончил горожанскую школу в своем селе, потом торговую в Мукачеве. Выезжал года на три в Европу, чтобы, значит, коммерцией заниматься.
— Чем-чем? — удивился полковник. — Да ты еще глупее, чем я думал! Уехал в Европу, торговал неизвестно чем и с кем, а вернулся красным журналистом и редактором газеты…
— Про то не подумали, — растерялся Будяк.
— Так думайте, для того вас кормим и выпить даем. Теперь вот что: взять этого «товарища» Олексу под постоянный надзор, пусть наши люди по пятам за ним ходят, в спину ему дышат. И прятаться им особенно не надо, мы — власть здесь, имеем право. Ясно?
— Куда ж яснее, — ощерился в улыбке Будяк. — Чтоб испугался, значит…
Полковник тяжело задумался. Будяк почтительно молчал.
— Неспокойно в крае, — проговорил начальник полиции, — забастовки, демонстрации, к коммунистам тянутся уже не только рабочие, но и крестьянство, лесовики, те, кто от века политикой не занимался… И Фучик неспроста приезжал…
— А что Прага? — позволил себе поинтересоваться Будяк.
— Прага сообщает, что публицист этот — из готвальдовцев. Готвальд ему обычно ответственные задания дает. И к кому зря посылать не станет. Значит, наш редактор, этот товарищ Олекса, — у них перспективная фигура…
— Держится уверенно, — подтвердил Будяк. — И его слушают. Красиво выступает, — неожиданно для себя сказал Будяк.
— Займитесь паном редактором вплотную, — распорядился полковник. — И выясняйте, на чем его подловить можно, скомпрометировать — вдруг на горилку падкий, до дивчат ласый… Или еще чего… Нет человека без греха…
— Это уж точно. — Такое Будяку было понятно.
— Как твоя сотня? — спросил полковник.
— Формирую из надежных хлопцев. Соколы! По первому приказу будут резать и вешать, кого скажем.