Приключения 1989
Шрифт:
Кэп решил дождаться утра. Как это у русских? Утро вечера мудренее? Пусть будет так. Боже милосердный, прибери этого бедолагу, хватит с него мучений. Прибери, не дай взять грех на душу…
Туман, клубясь, сваливался с высокого скального берега, затопляя литораль. Вот уже и русский пропал. Кэп, поеживаясь от холода, спустился в каюту.
Нет, надежда на бога плохая. Утром, когда рассвело и рассеялся туман,
На два-три шага
Улитка в саду отползет,
Вот день и окончен.
Но ведь если он одолел столько, то уж оставшееся пройдет.
Что ж, парень, прости. Но мы пришли из такой дали не на твои подвиги любоваться. Ты, как многорукий дьявол, хочешь разом очистить наши карманы. Но так не годится. Надо уважать силу, если она превосходит твою.
Туман медленно поднимался и клубился в вышине, цепляясь за каменные кручи высокого берега. Русский, точно предчувствуя, что его ожидает, отошел с гладкой литорали к самым скалам. Его порыжелая кухлянка замелькала среди валунов, сливаясь с ними.
Кэп приказал старпому вызвать боцмана Бена, который, кажется, был неплохим стрелком. Бил чаек влет, когда, одурев от безделья, команда искала хоть какого-то развлечения.
Боцман, широкогрудый, приземистый, с тяжелым взглядом, особой радости не изъявил. Но если надо позабавить ребят, он не против.
Кэп вспомнил, что за ним вроде должок. Бен, кажется, однажды заплатил за него в кабаке. А он так и не удосужился отдать.
Боцман, пожав плечами, сунул в карман этот капитанский должок — на приличную выпивку хватит.
Старпом принес винтовку. Вся команда собралась на спардеке, иначе что за представление без зрителей? Не было только кэпа.
Бен прицелился. Винчестер выхаркнул горячее, грязновато-розовое облачко. Гул раскатился над водой. Испуганно шарахнулись чайки, вившиеся у борта. Бен опустил ружье, ожидая одобрительных возгласов. Но спардек молчал. Русский шел. Бен чертыхнулся и прицелился поверней. Всё ему мешало. Какая тут стрельба, когда палуба уползала из-под ног. Да и серые валуны не давали поймать на мушку серую среди них тень. Да и сам русский, точно издеваясь, то высунется, то скроется в камнях. Хорошо, хоть не отсиживается, а идет.
Бен целился долго. А это уже не годилось. Если долго держать руку на спусковом крючке, она становится неверной. Вот уже и галерка стала отпускать смешки. Интересуется, далеко ли упрятал боцман дармовые денежки? Может, вовсе и не ему, а кому-нибудь другому кэп должен за выпивку? Вот черти, уже прознали.
Решив быть осмотрительней, Бен принял стойку по всем правилам. Выждал, чтобы волна подняла шхуну и та на миг зависла на гребне, и тогда он плавно нажал на спусковой крючок. Но в последний миг Бен увидел, что красный за мгновение до выстрела нырнул за валун. Опять промах.
Бен стал палить торопливо, навскидку, точно отстреливался. А красный шёл…
Галерка потешалась. Старпом завелся. Разрешил взять ещё несколько ружей. Сотоварищи Бена начали палить наперегонки.
А русский шел и шел. Вот он уже увидел высокий дым костра, поднимавшегося над бухтой. Через час-полтора он будет там. И значит, напрасно целых три месяца на шхуне ели протухшую солонину.
Вот уже и старпом выскочил с винтовкой. Кэп из рубки повелительно крикнул:
— Не мешай ребятам развлекаться. — А потихоньку, чтоб никто из команды не услыхал, добавил: — Ты что, хочешь, чтоб кто-нибудь потом ляпнул, где не надо, что за тобой «мокрое» дело?
Гремела пальба. И вот на посудине раздался вопль торжества. Русский упал. Значит, словил-таки пулю. Начался спор, чьи доллары. Вот он, голубчик, лежит, не поднимая головы. Подступили к кэпу, пусть хорошенько вспомнит, кому он должен за выпивку и сколько.
Кэп высунулся с биноклем из рубки. Разрази его гром! Русский лежал и, обратив к шхуне изможденное, заросшее пепельной бороденкой лицо, смеялся. И это была не улыбка, а страшный оскал Кэпу стало не по себе. Будто призрак глядел на него, обдавая потусторонним холодом.
Опустив бинокль, он раздраженно бросил:
— Паршивцы, вас подводит память! Где вам платить за других, вы и на себя-то не умеете заработать… Вон, глядите! — Он показал на берег.
Русский неуклюже поднялся и заковылял дальше, прижимаясь к самым скалам, точно хотел слиться с ними, раствориться в каменной тверди, недоступной для пуль.
Стрелки недоуменно переглянулись и, как по команде, опустили ружья. Их души смутил страх. Известно, моряки — самые суеверные люди на свете. Им, как никому другому, приходится порой быть свидетелями того, что необъяснимо с точки зрения здравого смысла.
Похоже, сейчас у них на глазах происходило нечто подобное.
— Ну что, заснули? — Старпом, высунувшись из рубки, прибавил словцо, которое обычно не пишут. — Надо же кончать с этим русским!
Но на старпома не обратили внимания. Матросы сбились в кучку посреди палубы и стояли, опираясь на ружья, как на палки. Кэп послал старпома поговорить с ними. А сам спустился в каюту, достал початую бутылку и основательно приложился. Он не был уверен, что команда послушается старпома. Бывает, когда и власть бессильна на корабле.
И точно. Старпом вернулся и проговорил, что парни не хотят больше иметь дело с этим русским или кто он там есть на самом деле. Его просто так не взять. А если попробовать сунуться на берег, то можно нарваться на пулю. И никому не хочется с продырявленной башкой отправляться на корм рыбам. Так что, похоже, кэп никому за выпивку не должен. Он что-то перепутал. Пусть-ка лучше подумает, как взять пушнину без всего этого…
Да, когда на судне такое, — это недобрый знак. Надо успокоить ребят, собрать ружья, потому что негоже иметь их не под замком, когда потеха кончилась. А Бен пусть даст парням работу, это отвлечет от вредных мыслей.