Приключения-77
Шрифт:
Забегу вперед, ибо ко всей этой истории с прыжком и со всем, что последовало за этим, возвращаться позже будет трудновато.
Отрывался я от своих спутников, как я уже говорил выше, по наитию. И только. Из недоверия к ним. О том, что произошло на самом деле, я и предположить не мог.
Сергей и Михаил были взяты на рассвете, через два часа после приземления.
Потом следователь спросит меня:
— А скажите, Сергей Тимофеевич, почему вы не явились на свидание в Смоленск?
— Да, такое свидание было назначено... — ответил я. — И еще одно было назначено.
За меня закончил следователь:
— Есть такой городок Таруса...
Я спросил:
— Откуда вам известно, гражданин следователь, об этих свиданиях? Они не состоялись...
— Мы ждали вас там с вашими товарищами. Как только их задержали, они тут же объявили, что есть и третий. Назвали вас Владимиром... Фамилии они вашей не знали. Мы обыскали все в округе, ждали вас в местах условленных свиданий. Вы не пришли. Они сообщили вашим, что вы исчезли, и даже высказали опасение, что вы провалились...
— Они держали связь со штабом?
Я уже начал все понимать. Я получил несколько распоряжений из штаба установить связь с Сергеем и Михаилом. Назначались новые места встреч. Но я и на эти встречи не пошел...
Итак, я благополучно приземлился. Ночь. Лес.
Когда рассвело, определил свое местонахождение по карте. Я опустился в смоленских лесах. Набрел на заросшее озерко, нашел камни, положил их в мешок с парашютом и все это закинул далеко в воду.
Теперь согласно инструкции я должен был выйти в эфир и сообщить по рации о благополучном приземлении. Но я решил нарушить инструкцию, опасаясь, что мою передачу запеленгуют.
Местом моего назначения было Подмосковье.
Но надо ли торопиться?
Я находился километрах в ста от своих спутников, стало быть, в относительной безопасности. Двое или трое суток я мог переждать, не появляясь в открытых местах.
Я решил взобраться на высокий разлапистый дуб, что стоял, раздвинув березы и клены. Я устроился в густой кроне, соорудил что-то похожее на помост и затаился. Мне видны были озеро, тропка к озеру и недалекая лесная дорога, примятая тележными колесами.
Часов в десять утра на дороге показались двое босоногих мальчишек в темных рубашках. Они подошли к озеру с противоположной стороны. Свистом выгнали из камышей селезня, который, возмущенно крякнув в воздухе, уселся на моей стороне в камышах. Из-под куста мальчишки достали самодельные удочки.
Ночь была дождливой, но на рассвете небо провянуло, а позже взошло солнце, пробиваясь сквозь разрывы редеющих облаков.
У мальчишек бойко клевало. Они то и дело выхватывали
То, что с годами заплыло, растаяло, вдруг ожило, я смотрел на них и вспоминал наше озеро, нашу неширокую речушку.
Они наловили рыбы, насадили карасей на прутья и ушли.
В полдень я заметил дым. Поднялся выше по веткам, разглядел крыши деревни и дым над трубами.
Сверился с картой. И вот сюрприз. На карте, на которой должны были быть отмечены не только все деревни, но даже и отдельные домики, этой деревни не было. Я спустился вниз, улегся на помосте и решил ждать и наблюдать и задремал.
Проснулся сразу и никак не мог понять, что же меня испугало.
Под тяжелыми шагами хлюпала вода, ломались сухие ветки, шуршал камыш. Глаза привыкли к темноте, ко в тумане я не мог различить: зверь ломится сквозь камыш или человек. И тут раздалось покашливание. Человек! Я сжимал до онемения пальцев рукоятку пистолета. Опять шаги. Человек удалился, чавкая сапогами в прибрежной трясине. По звуку я определил, что он обошел озеро и остановился на другом берегу. Раздались удары топорка. Хруст заломленного дерева.
Так это охотник делает шалаш! Что же он так шумит?
Охотник затих. Я задремал. Проснулся от предрассветного холода. Туман поднялся к макушкам деревьев, открыв водную гладь.
Быстро редела тьма. Оглушительно захлопали в камышах крылья, и мой вчерашний знакомец, кряковый селезень, взвился над водой. Грянул выстрел. Я видел, как селезень подскочил свечой, уходя от смертельного заряда, и плавно, беззвучно спланировал к камышам. Но в камыши не опустился, а резко взмыл вверх и вильнул в лес между двумя березками.
Охотник не видел, как селезень дал свечку. Он вылез из шалаша и забрел в воду. Из камыша с треском поднимались одна за другой кряковые, снялся весь выводок. Охотник громко выругался и поплыл, раздвигая кувшинки.
Он плыл к моему берегу. Это уже опасно, где-то там мешок с парашютом. Если охотник встанет, он может нащупать мешок ногами.
Плыл он медленно, оглядываясь по сторонам, искал подбитого селезня. Я прицелился, провожая мушкой его голову.
Охотник приближался. Я решил, если он минует островок с лилиями, выстрелю.
Вот он сравнялся с краем белых лилий. Надо стрелять. Но он плыл. Пока он плыл, не страшно. Все ближе. Видно, не хочет ступать на дно, вязнуть в тине. И вот он вышел на берег в чем мать родила. Молодой парень лет двадцати двух. Окинул взглядом озеро и выругался, потом обошел озеро бережком, оделся в шалаше и вышел на открытое место. Сам себе охоту испортил, распугал дичь, дурак. Он остановился шагах в пятидесяти от меня.
Я не мог промахнуться. Спокойно подвел ему под левую, лопатку мушку. Выстрел, и я имел бы одежду охотника, да и паспорт без липовых печатей и подписей. Озеро надежно скрыло бы тело охотника, не скоро, наверное, и хватились бы.