Приключения Аввакума Захова(сб.)
Шрифт:
Триградцы невзлюбили его, очевидно, из-за шуточек, которые он щедро отпускал по адресу молодых женщин. Один только Ракип Колибаров подружился с ним — несколько -раз приносил ему свежую рыбу, а однажды прислал с женой горшок овечьего кислою молока.
Так выглядел «начальник» днем. Но поздно вечером, после ужина, этот неповоротливый человек преображался: он становился проворным, как рысь, — перескакивал через наборы, пробирался вдоль плетней и устраивал в укромных местах встречи то с секретарем парторганизации, то с председателем кооператива, то с офицерами пограничной заставы Но, несмотря на все ухищрения, разведка не принесла ценных сведений.
Двадцать второго августа около семи часов утра на
В остальные дни жена Ракипа выюняла телку на луга к востоку от села. Ахмед Парутев по-прежнему выходил на заре «поохотиться» возле Джуклева гумна. То была дикая, безлюдная местность, трава и папоротник поднимались там выше пояса.
В Тешел Аввакум прибыл на рассвете. Лейтенант Георгиев отвел его «газик» на постоялый двор, вскинул на плечо рацию и быстрым шагом пошел по мосту к проселку, ведущему на Триград. Пока они добирались до зарослей, где лейтенант спрятал свой мотоцикл, он рассказал Аввакуму все, что успел разузнать о Ракипе.
Аввакум с трудом передвигал ноги, глаза у него слезились. Он все время зевал и поеживался от холода.
— В прошлом году вы выглядели куда лучше, — озабоченно заметил лейтенант.
Аввакум кивнул головой.
— Отвести вас в мою резиденцию?
— Ведите меня прямо к Ахмеду Парутеву, — хмуро сказал Аввакум. В ущелье было мрачно, над пенящейся речкой стелился легкий туман. Чемодан привязали к багажнику, рацию Аввакум закинул за плечи, и мотоцикл затарахтел по неровной дороге. Подъезжая к селу, лейтенант повернул вправо и по ложбинам и полянам выехал на западную окраину. Домики здесь стояли в отдалении друг от друга, среди зеленеющих кустов и лесной поросли на месте старой вырубки. Лейтенант остановился перед низкой оградой из плитняка, толкнул ногой калитку и вошел в маленький дворик, где стоял приземистый домик с замшелой черепичной крышей и зарешеченными оконцами, стенами из плетня, обмазанного глиной. Аввакум закурил, вынул из портмоне две таблетки кофеина и поморщившись, проглотил. Небо затянуло тучами, собирался мелкий, затяжной дождь.
Лейтенант вернулся к калитке с красивым стройным парнем, мускулистым, тянущимся ввысь, как горный бук.
— Это Ахмед, — сказал он, кивая на парня, — ему можно довериться, как родному брату.
Аввакум протянул Ахмеду руку, и тот порывисто пожал ее.
— Ахмед, — вполголоса спросил Аввакум, — далеко ли отсюда до «Джуклева гумна»?
— Полчаса ходу через лес, — тихо ответил Ахмед. Аввакум поглядел за ограду.
— Кто здесь живет?
— Я один, — сказал Ахмед. — Это наш старый дом. Мы живем в селе возле общинного совета.
— Отнеси эти вещи в дом и хорошенько запри дверь, — приказал Аввакум.
Когда Ахмед ушел, Аввакум сказал лейтенанту:
— Передайте на заставу телефонограмму, чтобы усилили охрану полосы и спустили собак. Если кто-нибудь попадется на границе, шума не поднимать. Прекратить наблюдение за женой Ракипа. но с него не спускать глаз. Не чинить никаких препятствий инспектору, который приедет из Софии, но следить за каждым его шагом. Поднимите на ноги всех надежных людей
Дорога через притихший темный бор вывела Аввакума поистине на сказочную поляну. Вокруг темнели вековые сосны, вся она заросла высоченным папоротником, ежевикой и сочной травой. К югу поляна слегка приподнималась, и там, где снова вдавалась в лес, торчала обожженная молнией, сломанная пополам гигантская сосна. Почерневшая, без хвои, она напоминала вылезшего из преисподней мертвеца.
Аввакум не сводил глаз с этой сосны и молчал.
— Вот это и есть «Джуклево гумно», — прошептал Ахмед Было тихо, ни одна былинка не шелохнулась в этот утренний час.
— Если мы не опоздали, то все в порядке, — тихо заметил Аввакум. Дав знак Ахмеду стоять на месте, он пошел в обход поляны начав от обгорелой сосны.
Пограничная полоса проходила южнее поляны, и было естественно полагать, что агент из-за границы выходит на поляну с юга.
Аввакум ни минуты не сомневался в том, что Светозар Подгорев сообщается со своими иностранными хозяевами только через связных. После провала Бояна Ичеренского радиопеленгаторные посты не засекли ни одной тайной передачи в этом районе. Следовательно, местная агентура, поддерживая связь со своими заграничными контрагентами, обходилась без помощи радио, пользуясь простейшим, «классическим» способом — связным. О том же говорил и найденный в тайнике Подгорова код шифра. Два нуля, приписанные к колонцифре 35, и слово «Ваэови» раскрывали упрощенный шифр, составленный либо на основе текста «Под игом», либо путем определенной замены букв. Подобные упрощенные шифровые системы не применяются в радиопередачах. Если координаты передатчика и частота волн засечены, то быстрая расшифровка радиограммы ведет к неминуемому провалу, как это было с Ичеренским. Найденный в тайнике Подгорова ключ шифра недвусмысленно свидетельствовал о письменном характере связи с заграницей. Третьим доказательством в пользу того же довода служил инспекторский пост Прокопия Недялкова. Помощник Подгорова, будучи инспектором, имел возможность разъезжать по всей стране, встречаться с кем и когда угодно, а значит, имел возможность получать и передавать любую информацию и документы. Зачем полагаться на рискованную радиосвязь, если есть такие удобные связные?
Отсюда Аввакум вполне логично сделал весьма важный вывод — Светозар Подгорев поддерживает письменную связь со своими заграничными хозяевами.
Из поездки Прокопия Недялкова в район Триграда следовал другой, не менее важный вывод, что его там ждет агент с какой-то передачей. Прокопий Недялков спешил приехать пораньше, к началу дня. Это значило, что передача уже доставлена накануне вечером или же ночью.
Надо было успеть перехватить эту передачу.
Стараясь ступать бесшумно, Аввакум вышел на южный край поляны и стал внимательно осматривать землю. Но земля была засыпана толстым, как тюфяк, многолетним слоем опавшей хвои. Следов не было видно, но Аввакум заметил, что местами хвоя придавлена, перепревшие иглы надломлены и свалялись. Опустившись на колени, он сантиметр за сантиметром продвигался вперед от следа к следу.
Так он подошел к обгоревшей сосне.
Даже неопытный глаз заметил бы, что хвоя вокруг ствола плотно утоптана. Аввакум несколько секунд стоял, оглядывая подножие и ствол сосны. Не было никаких вмятин ни под ногами, ни на стволе. Вдруг Аввакум улыбнулся: на обгорелой верхушке дерева, валявшейся рядом с торчащим остатком ствола, меж засохших ветвей выделялся своим оттенком более гладкий участок коры. Очевидно, к этому месту прикасались руки. Обхватив верхушку дерева обеими руками, Аввакум сдвинул ее в сторону.