Приключения доктора Скальпеля и фабзавука Николки в мире малых величин
Шрифт:
— Кажется, мы им натянули большой нос! — Николка свесился головой вниз с «дерева» и наблюдал, как рассвирепевшие чудовища, обманутые в своих надеждах, с остервенением набросились друг на друга. Поднялся невообразимый рев; зловонные испарения от разгоряченных тел волнистыми спиралями окутывали место побоища и скоро скрыли его от глаз.
Скальпель размышлял, моргая веками; он не видел развернувшегося внизу грандиозного действия, но слышал, конечно, вспыхнувший гам и заметил ядовитые испарения, принявшие форму видимых волн.
— Как вы думаете, товарищ Даниленко, — начал он
Николка весело рассмеялся, поняв чувства, беспокоившие врача. И, вспомнив его ответ на свой аналогичный вопрос после встречи с туберкулезными палочками, лукаво произнес:
— Не думаете ли вы, что я склонен впадать в уныние от таких пустяков? Мы еще побродим, побродим…
— Ну-ну, — согласился врач, — если подобные встречи вам кажутся пустяками, то я должен гордиться своим компаньоном и согласен продлить опыт до бесконечности… Ведь это так интересно?.. Кстати, знаете ли вы, что за существо держало вас в своих объятиях?.. Это — самая обыкновенная амеба; одно из простейших животных, ее тело состоит всего из одной клетки…
— Мы с ней, должно быть, опять скоро увидимся, — пробормотал Николка, указывая вниз, где по стволу, на котором они сидели, быстро переливалась по направлению вверх подобная первой бесформенная масса.
Врач взглянул в указанном направлении и, конечно, ничего не увидел:
— О! Она еще далеко, — сказал он хладнокровно, — я вам успею досказать… Существуют разные породы амеб: одни из них совершенно безопасны для нормального человека — не в пример нам, мы слишком теперь малы, — из этих амеб даже есть такие, которые живут постоянно у нас во рту и в кишечнике, не вызывая никаких расстройств; другие же могут быть весьма опасными, такова амеба, попадающая в кишечник человека через питьевую воду, если она не прокипячена, и вызывающая у него страшную тропическую дизентерию или кровавый понос…
— Очень хорошо, доктор, — перебил Николка, с большим интересом слушавший, а еще с большим наблюдавший за приближением амебы. — Я все понял… Теперь давайте-ка думать, как нам избавиться от новой опасности…
— Разве она так близка, — спросил разочарованно врач, — я хотел еще кое-что порассказать…
Николка безмолвно указал вниз и его сотоварищ мгновенно преобразился:
— О!.. Эта — еще больше!.. Как вы думаете, что мы должны делать?..
— Совершим воздушный полет, — предложил Николка.
Приятели поднялись до самой макушки ствола и принялись раскачивать его. Кругом возвышался бесконечный лес, увенчанный расщепленными вершинами. Амеба только что приготовилась захватить аппетитную ногу врача, как к ее великому негодованию все четыре ноги, сверкнув пятками, исчезли из поля ее влияния; по крайней мере, она уже перестала их ощущать.
Новое «дерево», на которое перелетели без всякого риска наши друзья, отличалось еще более высоким ростом и имело великолепную махровую верхушку, на которой они и расположились не без некоторого комфорта.
Внизу расстилалось шерстяное одеяло, как безграничное поле, засаженное пиками.
Сверху и со всех висело куполообразное, иссиня-черное небо, содрогавшееся волнообразно. Ни звезд, ни каких либо светил не было. Лишь в одном месте, где, по определению Николки, должен был находиться его друг Вано, мерцала синими отблесками расплывчатая туманность — единственный источник света для мира бесконечно малых величин.
— Почему, доктор, стало меньше падающей пыли? — спросил Николка, сладко зевая.
— Думаю, потому, — отвечал охотно врач, — что Вано Сванидзе расположился на покой… Ведь в грязной комнате достаточно сделать небольшое движение, чтобы поднять облака пыли…
— Не последовать ли нам его примеру? — предложил Николка. Врач ничего не имел против, и вскоре друзья, закутав себя волокнами шерсти, ответвляющимися от общего ствола, мирно спали.
3. — Утро. — Приятели завтракали подле сахарных и хлебных гор. — Вано занимается гимнастикой. — Буря. — Приключение с воздушным шаром. — Новые знакомцы. — Слизевое озеро. — Безвыходное положение. — Муха — неожиданная спасительница. — В новый мир!.
Николка ни за что бы не проснулся так рано, если бы… если бы он не чувствовал — даже во сне — всей необыкновенности своего положения и если бы не принял накануне обязательства — от самого себя — подняться до пробуждения Вано. Для этого были серьезные мотивы. На сон грядущий произнесенные врачом слова породили в уме Николки соображение, о котором он тогда умолчал из боязни, что врач в тот же момент захочет переменить местоположение в то самое время, когда Николка так сладко зевал. Вот это соображение:
Если малейшее движение в комнате поднимает целые облака пыли, то что произойдет, когда Вано, по своему утреннему обыкновению, станет заниматься гимнастикой?..
— Доктор, а, доктор! — будил Николка врача.
— Ау…у… — потянулся тот, едва не вывалившись из своего ложа. — Какого черта кому надо?..
— Вставайте, доктор, чай кушать, — пошутил Николка.
— Чай? Какой чай?.. Не хочу чая… — из ноздрей доктора снова запорхали нежные трели.
Тогда Николка без дальнейших церемоний изложил свое соображение. Это произвело волшебное действие: Скальпель встрепенулся и, ни слова не говоря, пополз вниз.
Николка не забыл захватить с собой два широких волокна, которые служили им ночью одеялами, а теперь могли сойти за сносные плащи по пословице: «на безрыбье и рак рыба».
Внизу друзья вооружились дубинками и приобрели, таким образом, внешность настоящих троглодитов из эпохи мамонта и пещерного медведя. Обстановка как нельзя более соответствовала этому: вся почва кругом была усеяна трупами громадных и диковинных зверей, истерзанных и изуродованных — в результате вчерашнего побоища; среди них сонно бродили два или три десятка уцелевших, волоча туго набитые животы по зловонным лужам зеленой крови. Они уже не обращали никакого внимания на подавленных омерзительной картиной путешественников.