Приключения Джима – Гусиное Перо

Федоров Владимир Григорьевич

– Знакомься, Барабашка. Ты же сам хотел посмотреть на нашего маленького жителя. Зовут его Джим. В общем, я вас оставляю, – и Пол слез с чердака.

– Тебя зовут Барабашка? – спросил Джим, немного осмелев. – И ты хотел со мной познакомиться?

– Да на оба вопроса, – ответил домовой. Голос у него был немного скрипучий, но приятный. – Я знаю всё, что происходит в доме, я ведь домовой, ага.

– Знаешь только то, что в этом доме?

– Нет, почему же. Я могу узнать, что творится за много дней пути отсюда, вот! – немного хвастливо заявил Барабашка.

–

И как же?

– Мне в этом помогают духи. Это, как бы тебе сказать, такие бестелесные существа, которых не дано видеть людям. Но я умею с ними общаться, ага. Когда мне нужно что-то узнать, я вызываю духа и беседую с ним. Только вот судя по всему, ты раньше жил далеко отсюда, и ваши духи не частые гости в наших краях, поэтому я попросил бы, чтобы ты сам рассказал о себе, вот. А потом, если хочешь, я отвечу на твои вопросы. Вижу, глаза твои прямо горят любопытством, ага.

Джим начал рассказывать историю своей жизни. Когда он дошёл до места, повествующего о смерти матери и убийстве отца, глаза домового погрустнели и оставались таковыми до того момента, где рассказывалось о побеге из банды. Тогда глаза Барабашки вновь радостно засверкали, он опять взлетел в воздух и перекувырнулся там. «Странно, – подумал Гусиное Перо, – почему с него не сваливается шляпа?». Джим продолжал свою историю. И когда он закончил, то Барабашка с вновь погрустневшими глазами прокомментировал:

– Да-а-а-а… Нелёгкая у тебя судьба. И, знаешь, почему-то мне неспокойно на душе. Кажется, что вам что-то до сих пор угрожает. Ладно, сегодня ночью поговорю с духами и завтра передам, что они мне расскажут. А теперь задавай твои вопросы, да.

Джим задал первый, так и вертящийся на языке вопрос:

– Почему, когда ты кувыркаешься в воздухе, с тебя не слетает шляпа?

– Сам не знаю, – ответил домовой. – Наверное, она просто приросла к голове.

– А сколько тебе лет?

– Восемьсот или девятьсот, где-то так, ага.

– Вот это да… – удивился Джим. – А чем ты здесь питаешься?

– Да ничем. Мы, гномы-домовые, почитай, ничего и не едим. Разве что иногда отведаешь немного пыли или там стекла битого – и всё в порядке, вот.

– А ты можешь научить меня летать?

– К сожалению, нет. Чтобы уметь летать как я, нужно родиться домовым. Да если честно, я и сам-то летаю плохо, я же не птица. Ну, несколько секунд могу продержаться в воздухе. Если очень надо, то минуту, но не больше. И тогда я очень устаю, да.

– А ты можешь показать мне духов? – вопросы так и сыпались из мальчика.

– Они не появятся, если рядом будет человек. Так что извини, вот.

– А много на свете домовых? И почему я их раньше не встречал?

– Когда-то было много, – задумчиво проговорил Барабашка.
– Я помню время, тогда я был ещё ребёнком, мне и ста лет не было, так вот тогда почти в каждом доме у людей жили домовые, да. Но потом вдруг наш народ стал умирать от какой-то неведомой болезни. Мы узнали, что болезнь эта не возникла сама по себе, её наслала на нас злая колдунья, вот. Тогда все домовые со всего света собрались вместе, чтобы сразиться с ней. Мы

её победили, уничтожили всех её прислужников – живых мертвецов, но сами погибли почти все. Сейчас на всей земле нас осталось около сотни. А в нашей стране я только один, да-а.

Джим увидел, что глаза Барабашки стали печальными. И самому Гусиному Перу стало грустно. Тут он вспомнил, что хотел задать домовому ещё один вопрос:

– Скажи, а ты знаком со Стивом Вольфом?

– Знаком.

– А почему мне о тебе никто раньше не рассказывал?

– Дело в том, что со всех, с кем я знакомлюсь, я беру слово, что они никому обо мне не расскажут, вот.

– А зачем?

– На всякий случай. Вдруг появится какая-нибудь другая колдунья и захочет нас погубить. Так пускай она сначала попробует нас найти! Так что в том, что нас осталось так мало, есть и хорошие стороны. Ты дашь слово никому не рассказывать обо мне, да?

– Конечно, – пообещал Джим. – Но ведь с теми, кто с тобой знаком, я могу о тебе говорить?

– Само собой. А теперь иди. Мне надо кое-что приготовить к вызыванию духов. Захочешь поговорить – заходи. Буду рад, ага.

– До свидания, – попрощался Джим и слез с чердака. «Да, – подумал он, – у этого Барабашки доброе сердце. Правда, у него интересная манера говорить, постоянно добавляя в конец фразы какое-нибудь короткое словцо, но к этому можно привыкнуть. Я думаю, мы с ним подружимся».

На следующий день мальчик снова залез на чердак и позвал домового. Барабашка на этот раз появился без шумового сопровождения и сразу выдал порцию новостей.

– Беседовал я ночью с духами, и они подтвердили мои догадки, ага. К сожалению, духи, как ты понимаешь, не имеют ни головы, ни глаз, и поэтому они ничего не видят. Но они зато хорошо различают чувства и эмоции, а также определяют направление, в котором эти эмоции направлены. Попросту говоря, они могут чуять злые и добрые силы. И они сообщили мне…

– А как же они тогда говорят? – перебил домового Джим. – Если у них нет головы?

– Они и не говорят. Они просто отражают и усиливают чужие мысли и эмоции, и до меня они доходят в виде образов, иногда смутных, иногда более резких и отчётливых. Но не перебивай, я должен сообщить тебе нечто важное, да. В общем, от духов я узнал, что в направлении тебя и Стива сгущаются злые силы. И хотя пока они не представляют серьёзной опасности, но надо быть начеку. Передай мои слова Стиву Вольфу и Никсонам, вот.

– Спасибо, – поблагодарил Джим.

– Да не за что, – отмахнулся Барабашка. – Я так полюбил всех вас, что ваша безопасность дороже мне всего на свете, да.

Джим рассказал Стиву и Никсонам о том, что поведал ему Барабашка. Все с серьёзностью отнеслись к его словам, стали осторожнее. Стив больше не ходил работать в поле и занимался только конюшней.

Относительно спокойно прошёл ещё один месяц. Барабашка по-прежнему утверждал, что злые силы пока непосредственно им не угрожают. Но жить в постоянной тревоге было тяжело, и Стив всё чаще стал подумывать об уходе из гостеприимного дома. Как-то он сказал Джиму: