Приключения Фарго
Шрифт:
Теперь, когда стало ясно, что Шрам охотился за подлодкой, Фарго постарались по возможности дистанцироваться от своей находки. Они позвонили своему юристу, и тот их заверил, что организует все в лучшем виде: у него есть проверенные люди, которые якобы и обнаружат лодку, и уведомят власти о том, что на дне реки Покомок могут находиться торпеды.
— У него были жена и сын, — сказала Реми, не отрываясь от страниц дневника. — Фрида и Гельмут, в Арнсбурге, в окрестностях Дюссельдорфа.
— Ничего себе! Значит, более чем вероятно, что у него там остались родственники. Если так, мы их отыщем.
— Как
— Медленно. Я собираюсь нанести координаты на карту, но, судя по всему, «тридцать четвертая» была закреплена за кораблем-носителем, который упоминается как «Гертруда».
— «Гертруда»? В Кригсмарине корабли называли…
— Нет, это кодовое название.
— Кодовые названия, затерянные субмарины и таинственные винные бутылки. Как в остросюжетном романе.
— Может, когда мы решим эту головоломку…
Реми засмеялась.
— По-моему, у нас и так дел невпроворот.
— Знаешь, все равно когда-нибудь мы сядем и напишем мемуары. Получится замечательная книга.
— Когда-нибудь. Когда станем седыми и старыми. Кстати, я разговаривала с Тедом. Он пока не высовывается.
— Слава богу. И что вы решили? Ты спросила его про подлодку?
— Нет.
Втягивать в их дела Теда было бы неправильно. Фробишер отгородился от жизни, существуя в своем коконе по собственному, строго заведенному распорядку, — хватит с него и недавнего похищения. И потом, Сэм знал Теда: как только новость о находке субмарины просочится в эфир, тот сопоставит факты — ведь на злополучное донышко Тед наткнулся всего в двух шагах от того места — и задумается о связи между лодкой и осколком. И если что-нибудь вспомнит, обязательно им сообщит.
— Вот послушай, — сказала Реми, водя пальцем по странице: — «Сегодня Вольфи дал мне две бутылки отличного вина, из тех трех, что он захватил с собой. Он сказал, это чтобы отметить успешное выполнение миссии».
— Вольфи, — повторил Сэм. — Нам известно, кто это?
— Нет. Я читала урывками. Попробую найти. Вот еще: «Вольфи сказал, что я должен взять две бутылки, ведь мое задание сложнее». Интересно, что он имел в виду?
— Понятия не имею. По крайней мере, теперь мы знаем, откуда взялся осколок Теда. Где-то по пути Бем «посеял» одну из бутылок.
На стене, над головой Реми, ожил интерком:
— Мистер и миссис Фарго?
Сколько они ни просили Сельму называть их по имени, она упорно продолжала «выкать».
Реми сняла трубку.
— Да, Сельма.
— Я, гм, кажется, у нас кое-что есть… Я нашла…
Заинтригованные, Сэм и Реми переглянулись. За десять лет работы с Сельмой они привыкли, что она говорит коротко и безапелляционно.
— У тебя все в порядке? — спросила Реми.
— Гм… может, приедете и я попробую объяснить?
— Скоро будем.
Сельма сидела за главным рабочим столом, не отрывая глаз от лежащей перед ней бутылки. Пит и Венди куда-то подевались.
Из-за своей привычки смешивать стили Сельма казалась настоящим ходячим оксюмороном. Реми окрестила ее прическу «модифицикация боба шестидесятых». Очки в роговой оправе, которые она носила на цепочке на шее, прибыли прямиком из пятидесятых. Повседневный костюм обычно состоял из брюк хаки, кедов и, судя по всему, неограниченного
— А где Пит и Венди? — спросил Сэм.
— Я их отпустила пораньше. Не была уверена, стоит ли разговаривать при них. Если захотите, вы всегда можете ввести их в курс дела.
— Ладно… — отозвалась Реми.
— Только, пожалуйста, не говори, что мы наткнулись на бутылку с жидкой Эболой, — сказал Сэм.
— Нет.
— Тогда что?
— Не знаю, с чего начать.
— Начинай с чего хочешь, — разрешил Сэм.
Она поджала губы, подумала несколько секунд и заговорила:
— Во-первых, этот символ на дне, насекомое… Я понятия не имею, что он значит. Простите.
— Ничего страшного, Сельма. Продолжай.
— Если вы не против, я бы вернулась к самой шкатулке: петли и защелка сделаны из латуни, а дерево — разновидность бука, которая встречается только в нескольких местах на планете. Больше всего деревьев растет в Пиренеях — на юге Франции и севере Испании. Что же касается прокладки, то этот материал сам по себе можно считать открытием. Я не удивлюсь, если окажется, что перед нами — самый ранний образец европейской клеенки. Телячья кожа — целых шесть слоев! — вымоченная в льняном масле. Два верхних слоя высохли и слегка сморщились, но те четыре, что внутри, — в превосходном состоянии. Стекло также достойно внимания — высочайшего качества и очень толстое — на самом деле толщиной почти дюйм. И весьма прочное: я уверена, оно выдержит довольно сильные нагрузки, хотя и не собираюсь проверять на практике. Этикетка: кожа ручной выделки, приклеена к стеклу, а также перевязана сверху и снизу конопляным шнуром. Как видите, отметки вытравлены прямо на коже, а затем заполнены чернилами — и надо заметить, очень редкими. Это смесь Aeonium arboreum «Schwarzkopf»…
— Можно то же самое по-английски? — попросила Реми.
— Сорт черной розы. Чернила представляют собой смесь лепестков розы и толченых крыльев цикады слюнявой, вида, который встречается только на некоторых островах Лигурийского моря. Что же касается содержания этикетки… — Сельма придвинула бутылку, подождала, пока Сэм и Реми подойдут ближе, и включила мощную галогенную лампу. — Видите эту фразу, mesures usuelles, — в переводе с французского «стандартный размер». Такие бутылки уже сто пятьдесят лет как не используются. А вот это слово — demis — означает «половина», то есть пол-литра, примерно одна английская пинта. Шестнадцать унций.
— Не слишком большой объем для бутылки такого размера, — заметила Реми. — Наверное, стекло очень толстое.
Сельма кивнула.
— А теперь давайте рассмотрим сами чернила: как вы можете заметить, они местами выцвели, поэтому на воссоздание уйдет некоторое время, но вы видите две буквы в каждом из верхних углов и две цифры в каждом из нижних?
Фарго кивнули.
— Цифры означают год. Один и девять. Девятнадцатый.
— Тысяча девятьсот девятнадцатый? — спросила Реми.
Сельма покачала головой.