Приключения Фарго
Шрифт:
И все-таки их интересовали мотивы самого Богуслава. Запрашиваемая им сумма — пятьдесят тысяч украинских гривен, или десять тысяч долларов, — казалась слишком незначительной, если учесть, что сделает с ним Бондарук, когда предательство раскроется. Сэм и Реми подозревали, что архивариус находится в отчаянном положении… Но что именно заставляло его так рисковать?
— Почему вы нам помогаете? — спросил Сэм.
— Ради денег. Я хочу поехать в Триест…
— Нам говорили. Но зачем вам связываться с Бондаруком, если он такой страшный человек…
— Он очень опасен.
— Тогда
Богуслав медлил с ответом. Он крепко сжал губы и вздохнул.
— Вам известно название Припять?
— Городок недалеко от Чернобыля, — отозвалась Реми.
— Да. Моя жена, Олена, жила там в юности. После взрыва ее семья переехала одной из последних. Теперь у моей жены… рак яичников.
— Нам очень жаль, — сказал Сэм.
Богуслав обреченно пожал плечами.
— Она всегда мечтала побывать в Италии, пожить там, и я обещал, что когда-нибудь отвезу ее туда. Пока она жива, я должен выполнить обещание. Бондарука я могу предать, а свою жену — нет.
— А вдруг вы пойдете к Бондаруку и сдадите ему нас с потрохами за более высокую цену? Что вас удерживает?
— Ничего. Если не считать того, что я не дурак. Как вы себе это представляете? Я подойду к нему и скажу: «Я тут собирался вас предать, но если вы заплатите мне больше, я, так и быть, обещаю этого не делать»? Бондарук не торгуется. Последний человек, который пытался на него надавить — был тут один жадный милиционер, — бесследно исчез вместе со всей семьей. Нет, друзья мои, мне проще иметь дело с вами. Меньше денег, зато я хотя бы успею ими воспользоваться.
Сэм и Реми обменялись взглядами и снова повернулись к Богуславу.
— Я вас не обманываю, — сказал он. — Заплатите мне, и даю слово: вы будете знать о Хотыне больше, чем сам Бондарук.
Глава 35
Склонившись над штурманским столом в тусклом мерцании красной лампы, с зажатым в зубах карандашом, Реми пыталась при помощи компаса и циркулей вычислить точные координаты их судна. Начеркав столбец вычислений на полях карты, она обвела в кружок точку на линии курса и выдохнула:
— Мы на месте.
Вместо ответа Сэм, который стоял за штурвалом, заглушил двигатели. Рыболовецкий траулер, снижая скорость, плыл сквозь туман, вода с шипением разбегалась от бортов. Наконец судно остановилось. Сэм вылез из рубки, скинул якорь и вернулся внутрь.
— Маяк должен быть по левому борту, — сказала Реми, подходя к окну и вставая рядом.
Сэм поднес к глазам бинокль и принялся вглядываться в даль. Поначалу он не увидел ничего, кроме тумана, но вскоре вдалеке, едва заметный на таком расстоянии, медленно замигал белый огонек.
— Молодчина, — похвалил жену Сэм.
Эта точка, в трех милях от маяка, являлась ключевым пунктом их сегодняшнего маршрута, и поскольку снятое напрокат судно не было оснащено системой навигации GPS, Сэму и Реми приходилось полагаться на точность расчетов. Используя данные о курсе, скорости и некоторые узнаваемые ориентиры, появляющиеся на экране радара, они вручную проложили курс.
— Если бы это было самым сложным… — отозвалась Реми.
— Ладно, пойдем готовиться.
Прошлой
Вернувшись в Евпаторию, где находилась их гостиница, Фарго разложили бумаги на кровати и приступили к работе — под чутким присмотром Сельмы, наблюдавшей за ними через глазок веб-камеры. Примерно через час, сверив всю известную им информацию, они уже не сомневались, что документы Богуслава подлинные. На чертежах были отмечены каждый вход, каждая лестница и каждое помещение в особняке, но что важнее, здесь содержались сведения о туннелях Богдана Абданка. Под Хотыном расположился целый муравейник из ходов, комнатушек, туннелей и выходов, разветвлявшихся от склона утеса, где когда-то выгружали груз, в глубь скалы. Некоторые из туннелей выходили на поверхность почти в миле от здания особняка.
Их ждало еще более удивительное открытие: оказывается, каждый последующий обитатель, от адмирала Нахимова до советских руководителей, приспосабливал эти туннели под свои нужды. В разные эпохи здесь размещались склады боеприпасов, бомбоубежища, частные бордели и, время от времени, частные хранилища.
Впрочем, самую важную вещь, где именно Бондарук хранит свою бутылку из утраченной коллекции Наполеона, они так и не узнали, и Богуслав тут ничем им не мог помочь.
— Само собой, остается вероятность, что бутылки там нет, — сказала Реми. — Может, он хранит ее где-нибудь еще.
— Сомневаюсь, — ответил Сэм. — Судя по всему, Бондарук помешан на контроле. Он бы не добился того, что имеет, если бы полагался на удачу. Он одержим наполеоновской коллекцией и наверняка держит бутылку где-нибудь под рукой.
— Разумно.
— Если вы правы, — сказала Сельма с экрана наладонника, — то подсказки нужно искать в чертежах. Как любой серьезный коллекционер, он должен хранить наиболее ценные экспонаты в помещении с климат-контролем, то есть с несколькими кондиционерами, системой контроля влажности, запасными генераторами, противопожарной системой… Помещение, скорее всего, изолировано от остального дома. Пролистайте записи Богуслава — там наверняка что-то есть.
Еще час они просматривали записи на русском и английском, продираясь через неразборчивый — как курица лапой — почерк Богуслава, пока наконец Реми не нашла одну комнату в западном крыле особняка, с пометкой: «СЛУЖЕБНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ».
— Место подходит, — сказала Сельма.
— Вот еще, — сказал Сэм, читая вслух следующую пометку: — «Запретить доступ в западное крыло»… Похоже, мы нашли нужное место.
По иронии, сам особняк на плане выглядел как символ мира: основная жилая часть в центре, два крыла расходятся на юго-восток и северо-восток, и третье — на запад, — и все это в окружении невысокой каменной стены.