Приключения французского разведчика в годы первой мировой войны
Шрифт:
Что касается меня, то я отныне был свободен в своем праве исполнить «другой долг».
Глава 2. Счастливый побег
16 сентября около пятнадцати крестьян подошли ко мне на ферме.
— Что нам теперь делать? Помощник мэра объявил, что сейчас призывают всех мужчин, подлежащих мобилизации, оставшихся в деревне. Завтра нужно уезжать. Но мы не хотим.
— Давайте разойдемся до ночи. Понадобится пять-шесть часов, чтобы добраться до С., где стоят французы, вы это знаете.
— Но немцы нас всех перестреляют.
— Это
— Это мы знаем, для этого мы к вам и пришли.
Но они разошлись, так ничего и не решив, и я со своей стороны был действительно уверен, что их всех повезут во Фрейбург как стадо баранов.
Между тем, когда они все вышли из сада, возвратился один только браконьер.
— Скажите откровенно, — настаивал он, — насколько серьезно вы все это говорили?
— Да, — ответил я, — это все серьезно. Я никогда не буду служить немцам.
— Я тоже не буду, — ответил Биркель, — это было бы слишком глупо. Вы правы — действительно перейти линию фронта и попасть к французам это детская забава. Я бывал в С. уже два раза, там живет моя сестра. И завтра утром я снова отправляюсь туда.
— Хорошо, я пойду с вами. В котором часу?
— В три часа, я зайду за вами. Но не проболтайтесь никому. Вы же уже поняли, они все обсуждают, обсуждают, но ничего не делают.
В условленное время, еще в полной темноте, мой человек открыл решетчатые ворота, где я его ожидал уже несколько минут.
Я предложил ему: — Давайте попросим старого Даниэля пойти перед нами, как будто бы он пошел собирать малину. Если его окликнут, мы вовремя сумеем отреагировать.
— Идея не плоха, но это не так уж необходимо.
Даниэль, один из старых фермеров, сын которого служил в Легионе, шел перед нами на расстоянии нескольких шагов. Он шагал с палкой на плече, на конце которой висело маленькое жестяное ведро для малины. Никто не видел, как мы ушли; Даниэль ничего не рассказывал, и деревенские жители даже спустя три дня после перемирия 1918 года, все еще не знали, как и когда я исчез.
Все было в порядке: вначале мы шли по дорогам и тропинкам, но спустя два часа мой проводник напоролся на преграду, которую я бы не разглядел.
Он шел осторожно, прислушиваясь к каждому звуку и пристально вглядываясь на дорогу.
— Патруль из пяти человек! — внезапно сказал он, показав мне пальцем на следы на дорожке, пересекавшей нашу тропу.
— Французы?
— Нет, — ответил он, — приглядитесь, как выглядят подковы у лошади. И они прошли тут не больше часа назад.
Через двадцать минут в чаще, заросшей молодыми елями, он остановился снова, прислушался, и присел, показав мне жестом, чтобы я сделал то же самое. И тут всего в тридцати метрах перед нами прозвучал окрик по-немецки: «Стой!» Затем мы услышали, как Даниель ответил:
— Да, да, не стреляйте!
— Что вы тут делаете? — грозно спросил
— Разве вы не видите — собираю малину, — ответил Даниэль.
— Малину! Малину! Во время войны, среди врагов, опасности, вы больше не нашли чем заняться! Откуда вы? Ваши документы! Итак, возвращайтесь к себе и запомните, что я вам сказал. В следующий раз я вас арестую как шпиона. А теперь убирайтесь!
Мы увидели, как он, не спеша, прошел недалеко от нас и еще целую вечность ждали, затаив дыхание. Наконец мой проводник встал, а я не услышал даже, как шевельнулся лист.
— Пойдем, — сказал он, — они уже далеко.
Мы прошли еще два часа, петляя и останавливаясь; я уже начал волочить ноги и высунул язык, пока не добрались до полянки, покрытой густой травой и белыми цветами. Тотчас прозвучал выстрел.
— На землю! — скомандовал браконьер и скользнул вниз среди цветов, а я последовал его примеру. Затем, он мне спокойно сказал:
— Теперь дело за вами. Кричите: «Франция!»
— А если это немцы?
— Глупости! Все равно кричите!
Я вытащил мой платок, и, помахав им у себя над головой во все стороны, крикнул два раза подряд:
— Франция! Друзья!
— Выходите! — ответил голос на другой стороне опушки. — Сюда!
Спрятавшийся под деревьями солдат из Н-ского пехотного стрелкового батальона наблюдал за нашим приближением.
— Куда вы идете?
— В С… Где мы можем найти вашего командира?
— Идите все время прямо. Там вам подскажут.
Через пять минут мы вышли на большую дорогу как раз у въезда в деревню. Тут, по воле того невероятного случая, который бывает лишь два или три раза в жизни человека, я услышал радостный голос:
— Люсьен! Вот так встреча!
И выйдя из укрытия, скрытого в саду, Рауль выпрыгнул на дорогу. Он был в сером костюме с короткими брюками, в серой фетровой шляпе с подогнутыми полями и с немецкой винтовкой на ремне через плечо.
— Снова ты! На самом деле? Ты теперь у наших? А жена?
— Уехала в Италию с детьми.
— А поместье?
— Оставил на попечение бухгалтера, — ответил я. — Немцы должны были призвать меня в армию, может быть, это не очень героический поступок, но я верно оставался на своем месте до последней секунды. Теперь храни их Бог!
— Я был уверен, что ты придешь. Есть ли у тебя какие-то сведения?
Я рассказал все, что я знал; немного, конечно, что я видел и слышал в Мюлузе три дня и в Кольмаре два дня назад.
— Ничего срочного, чтобы тут же бежать к телефону, как мне кажется. Ты об этом сам расскажешь капитану, которого мы увидим этим вечером в M…куре. Теперь пойдем поищем командира батальона.
Мы прошли через С., где заканчивалась большая дорога, окаймленная домами и фруктовыми садами. На верху этой деревни Рауль представил меня лейтенанту Принсу, который командовал ротой, размещенной в С… Затем мы поднялись на обозной двуколке, чтобы успеть к полудню доехать до одной из этих ферм, которые служат укрытием для пастухов и сыроваров, которые пасут летом скот на горных пастбищах. Там размещался штаб батальона, где нас очень хорошо принял командир, тут же пригласивший нас отзавтракать с ним.