Приключения Гаррета. том.2
Шрифт:
— Она известна как Поток Яростного Света.
Потребовалось не меньше секунды, чтобы до него дошло.
Люди с Холма редко встречаются Морли в качестве объекта любовных притязаний.
Интерес в нем угас, словно фитиль прикрутили.
— Сразу надо было предупреждать.
— Ты мой лучший друг. Не мог же я допустить, чтобы ты у нее на глазах превратился в старую жабу с волосатой задницей.
— Все равно мог бы и сказать. Ладно. Что вообще эта горячая штучка с Холма делала в твоем обществе?
— У нее есть дочь. Подросток. Одна из тех, чьи
— Что ж, вполне типично. — Морли уставился куда-то мне за спину и нахмурился. Я услышал приближающийся цокот копыт и скрежет окованных железом колес по булыжнику.
Я оглянулся скорее потому, что вид у Морли был такой, словно он ужасно надеялся на то, что я этого не сделаю.
Я знал эту большую черную карету. Я сам в ней ездил. Я узнал мужчину, сидевшего на козлах. Слуг, бежавших по пятам с обеих сторон кареты, я не знал, но с подобными им встречался много раз.
— Черт. Она-то здесь что потеряла?
«Она» означало Белинду Контагью.
Только Белинды мне сейчас и не хватало. Собственно, не просто сейчас, а вообще. Белинда редко разделяет мою точку зрения, а спорить с мисс Контагью очень и очень нелегко.
Что же касается Морли, то он нечасто испытывает затруднения с выбором слов. Этот случай оказался исключением. Он переминался с ноги на ногу в поисках правдоподобного ответа. Потерпев неудачу, Морли все-таки решил открыть правду.
— Она и есть мой ангел. Она финансирует ресторан.
— Ты хоть понимаешь, что делаешь? — Связь с Контагью вряд ли улучшила бы его репутацию. Его заведения всегда оставались нейтральной территорией. Кем бы ты ни был, с кем бы ни имел дела, тебе не приходилось опасаться там удара со спины. За этим следил Морли.
— Надеюсь, что так. Гаррет, понимаешь, это просто сделка. Деньги под сорок процентов с прибыли. Если об этом никто не прознает, я смогу вести дела так, как это было всегда. — Он и сам не до конца верил в то, что говорил. Он видел то же, что и я. Прямо здесь и сейчас находились девять человек, знавших о том, что что-то происходит. Самому себе я в этом смысле доверял: я не собирался трепаться об этом со своими друзьями. А вот насчет слуг и парней на козлах и запятках не знал. И насчет самой темной леди — тоже.
Сколько раз Белинда пыталась устроить так, чтобы я продался с потрохами и оказался на службе у Фирмы?
Единственным плюсом, который я видел во всей этой ситуации, было то, что у Белинды не имелось причин подставлять Морли. Она просто получила шанс урвать кусок доходного бизнеса.
Черт, да я мог представить себе не одну и не две выигрышных возможности для мелких предпринимателей, если «Мир» все-таки встанет на ноги.
Если, конечно, Хитер Соумз поведет дела не слишком по-дилетантски.
Впрочем, обсуждать это с Морли не имело смысла. Он по-прежнему пребывал в разладе с собой.
Логики в его действиях я пока не наблюдал. Если он только не оказался
Белинда Контагью выбралась из кареты. Она была прекрасна: кожа бела как смерть, губы накрашены ярко-алой помадой, черные как вороново крыло волосы непокрыты. Описать остальное я не имел возможности, потому что оделась она по-зимнему. Однако, поверьте мне на слово, там тоже все выдающееся. Я знаю, я видел. До сих пор сожалею об этой своей слабости.
Она же из-за этого до сих пор считает, что имеет на меня права.
Белинда помахала нам.
Я огляделся по сторонам, видит ли кто-нибудь еще, как я буду говорить с этой дочерью смерти.
— Тебе не обязательно в этом участвовать, — сказал Морли.
— Она звала нас обоих. У нас с ней и без того скользкие отношения. Я не собираюсь злить ее. Как знать, какое у нее сегодня настроение?
Белинда сумасшедшая. Убийца-псих. Маскирующая это своими умом и красотой. В нормальном, разумном мире ее давно уже заперли бы в клетку без дверей. Как бы не так: она заправляет Фирмой — синдикатом организованной преступности. Из чего следует, что у нее имеются в распоряжении все средства, чтобы удовлетворить любую ее безумную прихоть.
— Что я тебе говорил насчет женщин, еще более безумных, чем ты? — усмехнулся Морли.
— Знаешь, порой, в разгар событий, об этом трудно вспомнить.
— И все равно не боишься. Бесстрашный Гаррет, кумир униженных и обездоленных.
— Да, я такой. Именно такой. И за последнее время набил достаточно шишек, чтобы догадываться: не стоит торопить события, если они чреваты новыми — особенно если избежать этих новых шишек поможет всего лишь обходительность.
Морли смерил меня взглядом, ясно дававшим понять, что я так привык смотреть на мир сквозь розовые очки, что те забурели. Однако развивать мысль не стал. Пока. Слишком близко мы подошли к окаянной женщине.
Наверняка ему и самому было не по себе при мысли о вонючих последствиях сделки с Фирмой.
Белинда улыбнулась. Вполне возможно, под внешним радушием даже имелось немножко искренней теплоты. Она всегда была ко мне неравнодушна. Несколько раз мне доводилось спасать ее от самой себя. К несчастью, Белинда не из тех, кто позволяет своим сантиментам помешать перерезать тебе горло.
Вот почему женщины и наводят на меня такой ужас. Из-за того, что колесики внутри этих хорошеньких головок крутятся совсем не так, как у других людей. Никогда не знаешь, от чего они взбесятся.
Белинда этим, конечно, пользуется. С размаху, как кувалдой.
Есть, впрочем, кое-что, чего боится и она. Например, Дила Релвея. Фирма всегда проводила в отношении сил правопорядка политику кнута и пряника. Неподкупные вроде директора — всего лишь люди. В случае, если они становятся слишком уж большой помехой, таких принято устранять.
Только Релвей таких штучек с собой не позволяет.
Несколько нехороших парней уже пытались прикончить директора. Все они кончили довольно плохо.