Приключения Гаррета. том.2
Шрифт:
«Заостренная сталь не испытывает почтения», — любил говаривать один из моих сержантов, ухмыляясь до ушей.
Я нашел черный ход. Он не был заперт и не охранялся. А чего им беспокоиться? Кто захочет вломиться в это логово психов? Кто осмелится потревожить Элиаса Давенпорта?
Ничего не имею против даже самых вонючих богачей. Я и сам надеюсь когда-нибудь стать таким: воздвигнуть небольшой стокомнатный особняк в поместье на тысячу акров, укомплектовав его набором рыжеволосых красоток и, быть может, соединив трубопроводом с пивоварней
Я понимаю, что чрезмерно упрощаю. Но я и есть простой, незатейливый парень. Упорно работаю (но не больше, чем считаю нужным), забочусь о друзьях, творю понемножку добро и никому не причиняю неприятностей без достаточных оснований.
Этот дом был домом страданий. Войдя в него, вы не могли это не почувствовать. Печаль и боль поселились в его теле. Дом влиял на своих обитателей точно так же, как и они влияли на него.
Всем нередко приходится встречать такие дома — старые здания, имеющие свои души: добрые или злые, веселые или печальные.
Этим домом владела тревожная тишина.
В нем, как в живом существе, должно было слышаться сердцебиение — шум человеческого движения, скрипы, потрескивания, хлопанье далеких дверей. Однако в доме не было слышно ни звука. Он казался пустым, как брошенная коробка из-под ботинок или как особняк Мэгги Дженн на Холме.
Жуть!
Я начал подумывать о ловушке. По-видимому, те ребята у ворот поджидали меня. Свалка понадобилась, чтобы кто-то домчался до дома предупредить о моем появлении.
Что я ожидал найти, миновав их? Куда я направляюсь… во что?
Я улыбнулся.
Плоскомордый не устает повторять, что я слишком много думаю. Он прав. Когда ты по-настоящему ввязался в драку, не остается места для всяких там сомнений и размышлений типа «а что, если». Ты должен сделать свое дело и смыться.
Я неторопливо, с улыбкой на роже вступил в тишину. Если мне когда-нибудь придет в голову давать названия своим приключениям, я назову поиски Эмеральд «Делом о взломщике, который был хорошим парнем». Мне то и дело приходится проникать всюду тайно и незаконно.
И не потому, что я этого хочу. Меня вынуждают люди.
66
У меня не было сил поднять глаза и посмотреть, откуда исходит голос.
— Вы весьма изобретательны, мистер Гаррет, и виртуозно владеете дубинкой.
Говорящий прогундосил это, как старый аристократ, ведущий свой род со времен Империи.
Сознания хватало лишь подивиться про себя, что же случилось. Только что я пытался достойно обосновать, почему у меня развилась привычка тайно вламываться в чужие дома, а через секунду, обвисший как мокрое полотенце, уже сижу, крепко привязанный к стулу, в холодном красном зале. Даже самое мощное умственное усилие не восстановило в памяти цепи промежуточных событий.
— Вам
Чьи-то пальцы вцепились мне сзади в волосы. Некто, видимо, послушный Отто, дернул мою голову назад, представив мое залитое кровью лицо на обозрение человека, восседавшего на каком-то высоком стуле. Для меня это был всего лишь ужасный силуэт на алом фоне.
Я не испугался только потому, что слишком сильно кружилась голова. Но скоро испуг, видимо, возьмет свое — я изо всех сил пытался побороть головокружение. Я вычислил свое местопребывание по слухам, передаваемым шепотом, которые мне довелось слышать в городе. Это была Звездная палата Священного Собрания — место суда организации «Зов». Я не был членом «Зова» — значит, меня обвиняли лишь в том, что я предал свою расу. Разве что…
Если не ошибаюсь, я должен был предстать перед тройкой судей. Пугало в высоком кресле в центре по идее изображало собой мясную прослойку в сандвиче.
Сосредоточив все свое внимание на языке, я прохрипел:
— Что здесь, черт побери, происходит? Не знаю, зачем я продолжал говорить после первых двух слов. Все звучало на незнакомом даже мне самому наречии. Но я оптимист по природе и не оставил своих попыток.
— Я пришел сюда побеседовать с Эмеральд Дженн. — Неужели, побыв без сознания, я начал изъясняться на языке гномов?
— Должно пройти некоторое время, чтобы действие заклинания ослабло, милорд, — объявил голос позади меня.
Интересно, могут ли силуэты сердиться? Тот, что находился передо мной, определенно мог. — Мне это прекрасно известно, Отто.
Любопытно, как это будет звучать, если произнести «Отто» с другого конца?
Я вновь клюнул носом. Отто мощно, от всего сердца, дернул мою голову назад — не выпускай из поля зрения силуэт. Какой-то парень начал шлепать меня по щекам. Это тоже хорошо помогало сосредоточиться.
Боже! Передо мной материализовался еще один тип, чтобы помочь первому. Точная копия своего собрата. Головорезы — однояйцевые близнецы! Ужасающая перспектива. Настало время приходить в себя.
Я пришел в себя лишь для того, чтобы осознать — однояйцевые кретины молотят по моей физиономии. К этому времени я утратил способность говорить на языке гномов и начал изъясняться по-карентийски всего лишь с небольшим акцентом.
— Вы осознаете, с кем разговариваете? — поинтересовался силуэт высокомерно.
— Если бы осознавал, сказал бы точно, что и куда тебе следует вставить и с какой силой.
— Оставьте вульгарные высказывания, мистер Гаррет, — произнес силуэт. — Вы насильственно вторглись в мой дом.
— Меня пригласили. Встретиться с Эмеральд Дженн.
— Боюсь, что это невозможно.
— Неужели ее нет поблизости? В таком случае я, пожалуй, пойду домой.
Давенпорт радостно закудахтал. Он, похоже, прошел отличную школу притворства — помимо радости, в кудахтанье можно было услышать и угрозу.