Приключения Гомера Прайса
Шрифт:
Да, это сам шериф поспешно, словно боялся, что без него что-то произойдет, входил в кафе.
– Джентльмены, - сказал судья торжественно, - я хочу сделать заявление. Боюсь, что и во мне происходят какие-то серьезные изменения - внутренние, а также внешние. Я такой же, как всегда, но только и еще более...
А шериф печально добавил:
– Почу хризнаться, воследнее премя я и еще более сутаю плова и састо чам не догу могадаться, что я сакое тказал.
– Да, тут что-то не так, - мрачно заметил
– Спросим-ка у Далей.
Он тоже был с нами.
На счастье. Далей как раз в это самое время шел по городской площади, прямо по газону. Он споткнулся о столбик с вывеской "По газонам не ходить!", чертыхнулся, сплюнул, выдернул столбик из земли и швырнул его прямо в монумент. Потом зацепил ногой мусорную урну и уж только после этого направился в сторону кафе. Далей Дунер после истории с гигантскими сорняками и в самом деле стал очень нервным.
– Он такой же, как всегда, и даже еще более, - сказал дядюшка Одиссей.
– Наверно, весь день поливал себя этим веществом. Может, даже пил его.
А судья и шериф закивали головами. Бам!
– грохнула дверь, пропустив через себя Далей Дунера. Гомер и его друг Фредди были тут же и с любопытством смотрели на еще более сонного дядюшку Одиссея, еще более важного судью, еще более подозрительного шерифа и на еще более невыносимого из горожан по имени Далей Дунер и по прозвищу Дунер-Плюнер.
– А как себя чувствуешь ты, Гомер?
– спросил дядюшка Одиссей.
– Очень хорошо, - ответил Гомер.
– А вот у вас ужасно сонливый вид. Может, сенная лихорадка?
– Что ты сделал со своей банкой этого "иещеболее"?
– спросил дядюшка Одиссей, с трудом отгоняя сон.
– А, с этим...
– сказал Гомер.
– Мы с Фредди побрызгали как следует радиоприемник, чтобы слышимость была лучше. Вроде немного помогло, но зато стало больше помех и избирательность хуже. Тогда мы взяли отвертку и вскрыли эту банку с "иещеболее".
– Ну?
– спросили все.
– Ну, и вот, - сказал Гомер.
– Она была пустая, - сказал Фредди и пожал плечами.
– Вещество невидимое, - напомнил судья.
– Она пустая была!
– повторил Фредди с вызовом.
– Пустее пустого, - сказал Гомер.
– И еще более!
– Выходит, нас окунули, то есть обманули!
– закричал шериф.
– Я все время так думал!
– Наше богатейшее воображение, - сказал судья, - увело нас немного в сторону.
– Профессор здорово облапошил нас, - произнес дядюшка Одиссей несколько более оживленно.
– Вот, судья, - сказал Далей, вручая ему свою банку с "иещеболее", теперь мы в расчете, и я больше не должен вам пятьдесят центов.
– Угощайтесь пончиками, ребята, - ласково предложил дядюшка Одиссей Гомеру и Фредди.
Чаще всего он делал это, прежде чем попросить о чем-нибудь.
– Вот
Гомер немного поколебался, но не очень долго, и как только он и Фредди запаслись пончиками в достаточном количестве, Гомер тихо сказал:
– Он уже знает.
– Что?!
– вскричали шериф и дядюшка Одиссей.
– Ага. Когда мы приделали обратно крышку, я подумал, лучше отдать банку дедушке Геркулесу. Он ведь любит такие цтуки, вы знаете.
– Ну, и что сказал этот карый стозел... то есть старый козел?
– спросил шериф.
– Он сказал...
– ответил Гомер, - что, когда он был молодой, эта штука продавалась навалом и куда дешевле. И никому в голову не приходило собирать ее в банки и закрывать крышкой...
– Так-так, продолжай, молодой человек, - сказал судья.
– Еще он говорил, - продолжал Гомер, - что никогда жизни не пробовал это самое "иещеболее" и что он хочет осмотреть, не сделалось ли оно слабее, чем раньше...
Ну, и продал ему свою банку за доллар...
– Да, ты мой племянник!
– воскликнул дядюшка Одиссей.
– И еще более!
– Нас всех обманули!
– повторил шериф.
– Жаль, я не упрятал его за решетку!
– У нас нет такого закона, - сказал судья.
– У нас свобода торговли.
– Привет всем!
– услыхали они, и в дверях кафе появился сам папаша Геркулес.
– Как поживаете?
– спросил его судья.
– Лучше всех, - ответил папаша Герк.
– Куда вы ее девали?
– спросил Далей.
Папаша Герк удивленно посмотрел на него, а потом сказал:
– А, ты, наверно, про эту банку с "иещеболее". Я долго думал... Ведь такой старый человек, как я, не может израсходовать эту вещь как попало. Он должен истратить ее на самое, самое, пресамое главное... И вот, после долгих раздумий, я понял, что же мне делать... И я вышел в сад и нашел там свободный кусочек нашей доброй, старой земли. И я стал трясти эту банку над землей, пока у меня рука не заболела. А потом я снял крышку и налил в банку воды, и эта вода была, конечно, и еще более мокрая, и еще более влажная, чем всякая другая...
– Ну, и что же?
– спросил дядюшка Одиссей.
– После этого, - сказал папаша Герк, - я полил этой и еще более мокрой водой кусочек нашей доброй, старой земли, и земля промокла почти насквозь, до Китая...
А потом я с трудом выпрямился и поглядел вокруг. И я увидел, как все кругом прекрасно - как зеленеет трава, и цветут деревья, и поют птицы. И мне стало так радостно... так хорошо... И еще более! И я подумал:
В каком хорошем мире мы живем! Только сделать бы нам его еще лучше... и еще более. Привет всем. И папаша Геркулес вышел из кафе.