Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня!
Шрифт:
ПОБЕГ.
Как и когда Лобан завербовал Корову? Это не вопрос, никакой вербовки не было, они поняли друг друга с первого взгляда, а Приобский хант и его тайные спецслужбы хлопали ушами и не видели дальше футбольной рамки и ближе своего тиффозного носа. Они собирались с новыми фуфайками выиграть чемпионат Вселенной, всего лишь. Они не понимали, каким грозным оружием обзавелись, захват Вселенной им пока в голову не приходил — пока. Только Лобан и Корова понимали подлинную силу и неограниченные возможности новых фуфаек. Собственно, Корова с Лобаном разговорились только
— Ну?
И Корова с восторгом ответил: -Да!
Вот и вся вербовка.
Потом они молчали до самого обеда, и Корова спросил:
— Когда?
В ответ Лобан произнес целую речь:
— Сегодня рано, послезавтра поздно.
Больше они ни о чем не говорили, все было ясно без слов: сегодня фуфаек еще нет, послезавтра фуфайки у них заберут, значит — завтра. Утром им принесли вторую (третью от нулевой), но еще не заряженную, фуфайку. Корова быстро привел ее в боевое состояние и надел на себя, Лобан надел нулевую и первую. Прислушались. Конвоиры у клети пели «Песню об автомате Калашникова», Корова уже подзабыл: то ли «гной неси», то ли «гной еси, добрый молодец». Хорошая, душевная песня, вспоминает Корова. Это был добрый знак. Решили не подниматься в клети, чтобы не терять времени и обойтись без жертв. Лобан покрепче взял Корову за шкирку и включил зажигание; они пробили бетонный потолок бункера, крышу фабрики и — бывайте нам здоровы!
Остальное известно — вдвоем на одной фуфайке далеко уйти не смогли, пришлось три месяца квантоваться по поверхностному барьеру через всю Приобскую диаметраль в сто пятьдесят градусов мороза — и это без когерентных лыж! — пока не вышли в район Верхней Варты. Потом наступил Абсолютный Нуль, изодранная фуфайка почти заглохла, они уже превратились в двойную ледяную комету и еле тянули до СОС-форпоста на одном сопле. Войти внутрь уже не смогли, но Корова поскреб обмороженным пальцем по обледеневшему иллюминатору, пограничники — уже отходившие ко сну — выбежали и затащили их внутрь.
ПРОБЛЕМА АМУНИЦИИ И СНАРЯЖЕНИЯ.
ИСПЫТАНИЕ ФУФАЙКИ.
Ночь. Сириус очень хорош!
Он, как переливающийся бриллиант, рядом с ним все звезды кажутся блеклой дрожащей слюдой. Без дураков: очень красиво!
Сегодня мне дали примерить две экспериментальные фуфайки, которые Лобан и Корова изодрали в Приоби. Изделие называется «Фуфайка Гусочкина». Жалкое зрелище, изодраны вщерть, действует только вторая, и всего лишь на 20 процентов КПД, но когда я примерил это рванье и чуть-чуть поддал газ, то сразу очутился где-то за орбитой Плутона с Хароном в Облаке Оорта. Даже не сразу сообразил — где я?! Рядом тускло светился какой-то ржавый астероид… «…»
«ЛАКУНА:
«…как потом оказалось, это был алмазный астероид О'к-Аллисто, будущая столица всего Диффузионного проекта.»
— Ты где?! — орал Лобан.- В ней нельзя газовать, в ней думать, думать надо!
Я был в восторге. Я размышлял: в этих фуфайках конюшня получает свой Шанс и может выиграть чемпионат — даже у федералов. Нам только надо выиграть все оставшиеся игры,- и
Это единственный Шанс. Недаром Приобский Хант как с цепи сорвался. Даже фуфайки федералов по сравнению с ними — детские игрушки. Значит, придется строить текстильный завод — раз, обувную фабрику — два, пю-мюзонный синхрофазотрон с циклическим выходом — три. Кто это будет делать и на какие шиши?
«ПРИМ.
Я тогда еще не знал, что из-за этих Коровиных фуфаек, и не только из-за них, нам придется создавать целую — даже не промышленную отрасль Промышленную Империю.»
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ЛОБАНА КОНЮШНЕ.
Наконец состоялась презентация Лобана. Собрались все, даже Войнович пришел. Председатель Сури'Нам, хоть и большой любитель всяческих презентаций, на эту не приехал.
— Делайте как знаете, я на все согласен и все подпишу,сказал он и не приехал.
Все сидели угрюмо и настороженно, кто-то поджимал ноги, все поджали хвосты. Я думал, что они уже жеребцы, а они еще сосунки-жеребята. Допрыгались! Я ведь предупреждал: вот придет Лобан, и тогда вы поскачете вдоль по Питерской и попляшете кровавый краковяк!
Презентация была сверхкороткой. Я сказал несколько вступительных слов. Говорил один Лобан, вопросов ему не задавали. Речь Лобана была весьма неожиданной. Оказывается, Лобан не столько болел у нас в эти три дня, сколько приглядывался к конюшне. Он все обдумал. Он отказывается брать конюшню. Ему надоело возиться с ними. Все равно ничего хорошего не получится. Разошлись в задумчивой тишине. Я поднялся к Лобану. Я так ничего и не понял.
— Что случилось? Что изменилось за эти три дня?
— Ничего,- ответил Лобан.- Хотелось, да расхотелось.
— Дженераль знает о твоем решении?
— Еще нет, но он предоставил мне право решить самому.
— Может быть, тебя надо упрашивать? — спросил я, бухнулся перед ним на колени и завыл: — Возьми конюшню, отец родной!
— Не юродствуй,- сказал Лобан.- Выйдем на свежий воздух.
Вышли на свежий воздух. У Лобана, как воспоминание о его приобском побеге, вспух третий подбородок, висят розовые щеки, торчит синий облупленный нос с розовыми прожилками — не хуже носа любого заправского пьяницы, но эти подбородки, щеки и нос являются результатом сильнейшего обморожения, а не пьянства.
Я опять начал его уговаривать:
— Ты должен взять конюшню. Тут ничего другого не придумаешь, я свое отыграл. Я отвалял дурака на все сто процентов.
— Хорошо, я возьму конюшню,- с неожиданной уверенностью ответил Лобан.
Ничего не понимаю. То берет, то не берет.
— Я не хотел говорить при стенах. Я беру конюшню. Но это не решит всей проблемы. Корова не сумеет поставить проект на ноги. Ему нужно помочь. Он же подвинутый, он как дитя неразумное. Его надо кормить с ложечки. Ему нянька нужна. И администратор. И охрана.