Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня!
Шрифт:
— Нет. Рожа старая.
— А вы бороду не пробовали отпускать?
— Было дело. Давно. Когда служил навигатором.
— Да, по себе знаю, в навигации бриться лень. Взгляните внимательно, вы не знакомы с этим человеком?
И дженераль предъявил мне склеенные фотографии, которые он конфисковал в ресторане «Метрополь». На них запечатлелись в непотребном
— Нет, не знаком,- поспешил откреститься я.
— Посмотрите еще раз. Неужели не узнаете?
Я присмотрелся и иакоиец-то узнал Богатенького Арлекино. Значит, этот пацан совсем даже не лейтенантик, как я считал, а подполковник. Наверно, я не сразу узнал БэА, потому что он был голый, без бородки и усиков, да еще с фуражкой набекрень и зачесанными набок волосами. Ну и я никак не ожидал увидеть в этом сопляке того таинственного ночного подполковника.
— Да, мы немного знакомы.
— Кто же он?
— Я даже не знаю, как его зовут. Я с ним познакомился на Маракканне. Это тренер Легкоступовой, Анфиски. Или кем он там ей приходится.
— А раньше вы его никогда не встречали? До того, как вы познакомились на Маракканне? Посмотрите внимательней.
Я опять стал разглядывать фотографии. Несомненно, я знал этого человека еще до Маракканны. Где я мог его видеть? Этот БэА мне в сыновья годился.
— Вы очень хорошо его знаете, но не узнаете. И это при вашей-то профессиональной памяти, генерал?
— Ваш вопрос о профессиональной памяти — для медицинской комиссии, что ли? Мне пора сдавать дела?
— Что вы, что вы, не комплексуйте! Я на вашем месте тоже его не узнал бы:., но я не хотел бы сейчас очутиться на вашем месте. Знаете, он жаловался на вас. Мол, вы его невзлюбили, задираете, манкируете, делаете замечания при посторонних…
— Жаловаться — недостойно офицера!
— Да, конечно. Жаловаться, особенно на коллег, недостойно для офицера, но когда вы поймете, кто он такой, ваше мнение о его достоинстве или недостоинстве изменится. Еще вчера я хотел вас свести, познакомить, оставить наедине, вы бы расположились — да хоть бы вот здесь, за моим столом. Побеседовали бы с этим молодым человеком.
— О чем мне с ним беседовать?
— Да о чем придется.
— С какой целью?
— Не целясь. Навскидку. Вам было бы интересно. А нам — полезно. Но доктор Вольф отсоветовал. Даже запретил эту встречу.
— При чем здесь доктор Вольф?
— Все это очень трудно объяснить. Вы спрашивайте, спрашивайте! Важно, чтобы вы сами догадались, кто он такой.
— Просто скажите прямо: кто он такой?
— Ага, прямо… Да вас на месте кондрашка хватит, если я прямо
— Да кто он мне, чтобы меня кондратий хватал,- сват, брат, кум, отец родной?! Я с ним свиней не пас.
— Вот-вот-вот! Тепло!… Даже горячо! Вы рядом, вы почти догадались!
— Он офицер Службы Охраны Среды?
— Он? Да, офицер. Но… э… из другой среды… Из другой, родственной нам Службы.
— Какой?
— Аббревиатура вам ничего не скажет. У нас СОС, а у них SOS. Они тоже охраняют… э… другую среду.
— Скажите хоть, как его зовут, этого подполковника?
— Я-то могу сказать. Да вот кондратий… без доктора не имею права.
— Что же, вызывать с Маракканны доктора Вольфа?
— Он уже здесь.
— Давайте доктора.
— Он у вас за спиной.
Я оглянулся. Действительно, доктор Вольф уже был здесь со своим докторским саквояжем.
— Я и не заметил, как вы вошли.
— А я не входил,- ответил Вольф.- Я стоял за портьерой и наблюдал за вами.
— Можно, доктор? — спросил дженераль.
— Думаю — да.
— Может быть, взять с него подписку о том, что мы не несем ответственности за его… мм… возможное психическое расстройство?
— Думаю — нет.
— Кто ему скажет — я или вы?
— Думаю — вы. А я на него посмотрю.
— Хорошо. Сделаем, как доктор приписал,- сказал дженераль.- Этого ночного подполковника зовут… подполковник Бел Амор.
КАК ДОКТОР ПРИПИСАЛ.
Наступила томительная пауза.
— Ну, я пошел на крышу, а вы тут без меня разбирайтесь,сказал дженераль Гу-Син, по-отечески потрепал меня по плечу, по-дружески ткнул меня кулаком в живот и, прикрыв дверь, оставил нас наедине с доктором.
Птички чирикали за окном. Какие-то зяблики. Прилетела удивленная зеленая муха и присела на мою порезанную щеку.
Наверно, щека пахла кровью. «Откуда мухи и зяблики на такой высоте?» подумал я и уныло спросил доктора:
— У меня опять… расщепление личности?
— Нет. Вы в порядке.
Я обрадовался:
— Мы с этим подполковником тезки и однофамильцы, что ли?
— Нет,- сказал Вольф.- Он — это Вы. «Он» и «Вы» доктор сказал с большой буквы» А Вы — это Он. Вы оба — одно и то же лицо. Но однажды ваша дорога раздвоилась в пространстве-времени. Знаете, есть такой предупредительный дорожный знак — «дорога раздваивается». Вы с ним последствия этого раздвоения.
Я всматривался в фотографии БэА. Лицо было очень знакомое. Это лицо я видел в зеркале лет двадцать пять назад.
— Та-ак…- сказал я.
Лицо на фотографии было моим лицом в молодости — выбритое и прическа набок.
— Н-да,- сочувственно сказал доктор.- Я вас хорошо понимаю. То есть, я себя хорошо понимаю. Я бы тоже в такой ситуации сказал: «Та-ак!» Мы с дженералем опасались этой ситуации…
— Это самое…
— Что?
— Та-ак… вы что-то говорили про дорожные знаки…