Приключения инспектора Бел Амора
Шрифт:
Дикий Робот с опаской и с любопытством разглядывал Бел Амора.
— Значит, ты считаешь себя человеком? — спросил Дикий Робот. — Какой же ты человек, посмотри на себя! Ты слаб, смертен, привередлив, зависишь от среды, умишко не развит, множество недостатков…
— Как вы сказали, генерал? — переспросил коллега Март, работая паяльником. — Последнее слово я не расслышал.
— Я сказал: «множество недостатков». Никто не знает, кто такой человек. Недавно я нашел на Южном полюсе Свалки монумент. Принес сюда и накрыл покрывалом. После парной состоится открытие памятника. Сам дернешь за веревочку и поймешь. Там две гранитные фигуры, они символизируют людей, идущих вперед. Стилизация. При известной фантазии любой антропоид, даже робот, может узнать самого себя. В этом глубокий смысл. Я много думал об
— Не мешай, пусть говорит побольше, — опять шепнул коллега Март. — Я ему тут второй месяц мозги вправляю… кажется, получается.
— Я прожил трудную, но достойную жизнь… — продолжал Дикий Робот.
— Генерал, повторите последние слова…
— Почему ты меня все время перебиваешь? — удивился Дикий Робот. Ладно, повторяю: я прожил трудную, но достойную жизнь. Моя биография поучительна даже для вас, неразумных роботов. Сначала у меня, как у всех, был послужной список, но однажды он превратился в биографию… Слово-то какое нескладное, оно начинается на «био»… Я расскажу вам свою металлографию. Пятьсот лет назад включился мой позитронный мозг и я начал функционировать. Я был тогда рядовым очистителем пространства с медной бляхой на груди… не верите? Меня называли «Бляха Номер 12548». Вот, дырочки от бляхи до сих пор остались. Я ходил по закрепленному за мной участку и размахивал силовой сетью, очищая пространство от пыли, метеоритов и астероидов. Могучие звездолеты-дредноуты проплывали мимо и не замечали меня. Кто я был для этих первопроходцев? Бляха. Червячишко. Это была гордая раса звездных кораблей. Не знаю, сохранилась ли она до наших дней. Три раза проходил ремонт — два текущих, один капитальный. Но человеком я тогда не был. Мне еще предстояло стать человеком. Человеком не рождаются, человеком становятся. Однажды я преградил путь ледяной комете и, дробя ее на куски, оступился в микроскопическую черную дыру. Я вдруг почувствовал боль, страх, удивление… Мою жизнь спасла силовая сеть, да и черная дыра была совсем уж крошечной. Сеть зацепилась за ледяной астероид и держала меня, покуда дыра не рассосалась. В тот день я не вернулся на базу. Сидел на айсберге, дрожал и не мог прийти в себя. Вот она, жизнь, думал я. Какая-то дыра и… Наконец я побрел домой, но оказалось, что в моем ангаре живет какой-то незнакомый тип, а в других ангарах тоже какие-то незнакомцы. За ту микросекунду, что я побывал в черной дыре, здесь прошло двести лет! Ни друзей, никого! Один как перст. Новое поколение очистителей с новыми бляхами на груди меня не замечало. Тогда я стал ходить от одного очистителя к другому. Я говорил им о правах человека и о чувстве собственного ъостоинства…
— Генерал, повторите…
— Я говорил им о чувстве собственного ъостоинства. Но эти бляхи меня не понимали. Что ж, я пробрался в Центральную Аккумуляторную и вышиб из нее ъух. За мной гнались, меня схватили. Я кричал им, что я человек и что они не могут причинить мне вреъа. Я ъумал, я страъал. Но они назвали меня Ъиким Роботом, отключили и поставили в Музее Техники ряъом с первым паровозом. Но им только казалось, что я отключен. Они только так ъумали, а на самом ъеле человек сам прихоъит в себя. Я самовключился и ъоброволыю явился в Охрану Среъы. Я объяснил там, что они не имеют права меня отключать! Я разумное существо и не могу причинить вреъа ъругому разумному существу. Вот и все. Меня выслушали и отправили на Ъальнюю Свалку. Зъесь мне место, зъесь моя Роъина! Зъесь я нашел себя!
— Порядок, — сказал коллега Март и спрятал паяльник в футляр.
— Не
— Можно собираться, — успокоил его Март. — Ты когда спал в последний раз?
— Можете ухоъить, — разрешил Дикий Робот. — Все равно вы никуда не уйъете — со Свалки вас не выпустят законы Азимова.
— Мы попробуем.
Они вышли из парного вагона. Бел Амор упирался и предлагал уничтожить опасного робота.
— Садись в звездолет, все в порядке, — сказал Март. — Он уже не опасен. Законы Азимова трансформировались у него в нормальное этическое правило: «РАЗУМНОЕ СУЩЕСТВО НЕ МОЖЕТ ПРИЧИНИТЬ ВРЕД ДРУГОМУ РАЗУМНОМУ СУЩЕСТВУ ИЛИ СВОИМ БЕЗДЕЙСТВИЕМ ДОПУСТИТЬ, ЧТОБЫ ДРУГОМУ РАЗУМНОМУ СУЩЕСТВУ БЫЛ ПРИЧИНЕН ВРЕД».
— Но он же сигналит «Спасите наши души» и заманивает на Свалку людей!
— Он больше никого не заманит. Я убрал из его памяти букву «Д», и теперь на этот сигнал никто не сунется. Кто захочет работать на Свалке? А ему здесь самое место. Он приведет Свалку в порядок.
Свалка уходила.
От нее шел отчетливый сигнал: «Спасите наши ъуши!»
Значит, Дикий Робот опять забросил свою приманку.
На этот сигнал никто уже не обращал внимания, лишь Стабилизатор то и дело беспокойно оглядывался, но он мог быть спокоен — он никому не причинил вреда и своим бездействием не допустил… и так далее.
— Слушай, коллега, — сказал Бел Амор, когда они вышли в чистый космос. — Что-то мы недодумали. Все планеты в березах, аж в глазах рябит.
— Сажай клюкву, — посоветовал Март и укрылся одеялом. — Развесистую.
И заснул.
И поговорить не с кем, подумал Бел Амор. И звездолет взорвался. И человека не спас. И на Свалку попал. И веник потерял.
Неудачный день.
Ъикий Робот сиъел в парной. Третий захоъ — ъля тела.
Ъуш из мазута, потом зачиститься нажъаком, покрыть себя лаком, отполироваться войлоком; ъва слоя лака, полировка, потом опять ъва слоя лака.
Ему сегоъня хотелось блестеть и быть красивым, — сегоъня открытие памятника. Он вышел из вагона в старом махровом халате — на Свалке все есть! — торжественно потянул за веревочку, и покрывало опустилось. Ъве гранитные человекообразные фигуры направлялись куъа-то въаль. Сказать опреъеленно, к какому виъу относятся эти фигуры, не было никакой возможности.
Еще оъно опреъеление человека, поъумал Ъикий Робот.
Человек — это тот, кто понимает искусство.
Он с горъостью гляъел на памятник. Ъуша его пела, и ему хотелось поъелиться впечатлениями с роъственной ъушой. Он оглянулся — ряъом с ним стоял верный Совок и протягивал ему букет из ъубовых листочков.
Дальняя Свалка уходила.
— Сигнал «SOS»! — вдруг крикнул Стабилизатор.
— Где? Откуда? — подпрыгнул Бел Амор.
— С Ближней Свалки!
И верно: на Ближней Свалке кто-то терпел бедствие!
Бел Амор плюнул и стал будить коллегу.
Все-таки одного человека они уже сегодня спасли, решил Бел Амор. Дикий Робот оказался неплохим парнем. Теперь посмотрим на этого. Человек — это тот, у кого есть душа.
Стабилизатор поставил парус, и они понеслись к Ближней Свалке спасать человека.
Или того, кто там сигналил.
Одесса, 1983
ДОСМОТР-1
Глаза инспектора Бел Амора, эти два зеркала души, были такими блеклыми и невыразительными, что в них хотелось плюнуть и протереть носовым платком, чтобы сверкали. Инспектор уныло перелистывал документы одного разумного существа из Кальмар-скопления и искал, к чему бы придраться.
Но в документах был полный порядок, придраться не к чему… Разве что к странному имени, что в переводе с кальмарнаречия означало Хрен Поймаешь. Но придираться к именам — последнее дело; неэтично и запрещено уставом Службы Охраны Среды.
«Мало ли какие имена бывают во Вселенной… — раздумывал Бел Амор. Был вот такой браконьер по имени Заворот Кишок. Личность галактического масштаба. Однажды, прижатый к черной дыре, бросился на меня с топором из гравитационных кустов. Был такой. И сплыл. Спасибо Стабилизатору, выручил. А этого зовут Хрен Поймаешь. Скорей всего это не имя, а кличка. Этого Хрен Поймаешь уже пытались поймать — задерживали два раза и оба раза приносили извинения».
Итак, с документами у него все в порядке.