Приключения капитана Шпарина
Шрифт:
– Это точно, - сказал Шпарин, смотря в небо. Левая нога начала выбивать дробь по бетону.
"Не хватало появиться Древаке и конец путешествию. Иду в разнос. А сколько можно? Двое суток непрерывного сумасшествия".
– Миша-а!
– услышал он женский голос.
Бегущая фигурка в розовом халате среди тополей, на краю плаца, рядом с вертолётом. Шпарин сделал несколько шагов навстречу.
– Миша!
– сказала девушка, заглядывая ему в глаза, так глубоко, что Шпарину стало не хватать воздуха.
– Миша!
– повторила она, хватая
– Сбегаешь? Зачем ты это делаешь? Неужели это нельзя было сделать завтра, послезавтра или вообще никогда не делать? Что с тобой? Зачем?..
Заплыв далеко в море и поймав открытым ртом случайную приличную волну, Шпарин однажды тонул. Сейчас происходило то же самое. Быстрое погружение в темное, темно-синее море, полное слез. Отчаянный поиск нужных слов.
– Капитан, заканчивайте, - раздался бас лейтенанта.
– На борт.
– Инга!
– прошептал Шпарин, пряча лицо в волосах девушки. Нужных слов не было.
– Миша!? Ты что?
Девушка оттолкнулась от него как от стенки, улыбнулась и, вытирая слезы, постукивая каблучками по шевелящемуся от пуха бетону, побежала прочь.
– Жена?
– спросил вертолетчик.
– Нет!
– Женат?
– Нет!
– Что не берешь с собой? Такую не отпускают!
– Обстоятельства, - сказал Шпарин, глядя вслед согнутой фигурке обхватившей себя за плечи.
– Пока неразрешимые. Понимаете, если поймать всех кошек, каких я видел в жизни и, выражаясь фигурально, засунуть мне в душу, и они начнут там скрестись, это примерно и будет то состояние, в котором я сейчас нахожусь.
Шпарин всмотрелся в лицо вертолетчика.
– А я вас помню. Стояли вместе перед аутодафе. Ну точно. Нос с горбинкой, зеленые глаза, рыжие волосы. Запоминающаяся внешность.
– Мало ли кто с кем стоял рядом, всех не упомнишь. На борт! Штурман в машине, бортмеханик отсутствует по уважительной причине.
Шпарин забрался в вертолет, уселся на откидное сиденье и толкнул ногой ближайший к нему длинный ящик. Без маркировки. Из плохо обработанных досок. Едва закреплённая крышка ящика сдвинулась и Шпарин увидел ряды аккуратно уложенных ровных палок с металлическими наконечниками. Вскрыл другой. Сорвал крышку у короткого ящика, здесь находились переложенные тканью обоюдоострые мечи в ножнах.
"Очень интересно. Мастерские у них тут что ли? И куда мы всё везем?".
Двигатели шумно набрали обороты, корпус вертолета прекратил вибрировать. База медленно ушла из-под ног. Шпарин выдернул из зажима над сиденьем наушники, надел и прислонил нос к иллюминатору.
"Никаких запросов, никаких переговоров с наземными службами. Ладно, их здесь может и нет. Но в этом, как его, Боровске, они обязаны быть. Он рядом. Полное радиомолчание. Просто взяли и полетели. Флуктуация, кавитация, турбуленция. Хотя кавитация не из этой оперы".
Дым от пожара уже не поднимался вверх, потерял силу и стелился понизу. На горизонте появился комплекс окруженный антенными полями. Ряды гигантских овальных зеркал и проволочных катушек на
"Холм", проклятый "Холм"! И почему его не разнесло совсем? Нет, подождите, Михаил Иванович, здесь вы не правы. Идейка-то уже оформилась, не до конца, но всё же... "Холм" единственный путь домой. Когда-нибудь я доберусь до него. На Север через Юго-Запад. С Базы куда угодно, затем обратно. Пусть пока постоит на месте".
Шпарин положил руки на колени, опустил голову, под невесёлые мысли незаметно задремал и очнулся, когда вертолет дернулся, провалился вниз, начал делать разворот и пошел на снижение. Шпарин заглянул в иллюминатор. Мимо, параллельным курсом, навстречу, проскочил такой же вертолет, с таким же бортовым номером.
– "Проклятье!", - послышался в наушниках голос лейтенанта.
– "Что это было? Возвращаемся, командир?".
– "Хочу сделать доброе дело. Над этими гиблыми местами может случиться самое невероятное. Можно даже увидеть свою прабабушку сидящую на облаке или, что ещё хуже, самих себя, летящих рядом".
– "Едва не столкнулись! Система оповещения не сработала. На локаторе его не было! Первый и последний мой рейс сюда с вами, командир! Мне хватило той сверкающей штуки, которая зависла над нами, когда мы подлетели к Зоне".
Вертолёт жестко сел в желтый круг в белом треугольнике.
"Здравствуй, опустевшая База и Особый Охранный Отряд. Давно не видались. Интересно, сидел ли я в том вертолёте? Не будем расстраиваться. Уберусь отсюда немного позднее".
– Выходите, капитан, - сказал пилот, открывая дверь.
– Не знаю почему, но вы мне симпатичны. Хочу вам кое-что сказать... Никто не знает сколько у него жизней. Сегодня показалось - у меня последняя, а у вас теперь есть кое-что в запасе. Надеюсь, вы выпутаетесь. Понимаете, о чем я? Идите к своей девушке и будьте счастливы. Когда-то меня звали Дремиус. Не моё время. Пусть у вас всё будет хорошо.
Шпарин поднял голову и, обхватив затылок руками, смотрел на исчезающий в небе вертолет, пока тот не превратился в маленькую стрекозу. Навстречу этой стрекозе неслась другая. Несколько секунд и они слились, превратились в пылающий яркий ком и ссыпались вниз огненным дождем.
"Как он сказал, "не моё время"? Он знал что произойдет. Определенно знал и дал мне шанс. Мы здесь все похожи на кукол, которых переставляют с места на место, дергают за веревочки, заставляя кривляться и верить, что они играют в настоящую жизнь. Кукловоды сидят на "Холме". Листают чужие жизни, как книгу, вырывают страницы и вклеивают в неё листы взятые из другой. В столовую, навещу профессора! А где тополиный пух? Снова август?".