Приключения капитана Шпарина

Карпов Александр Евгеньевич

– Тебе, смотрю, тоже досталось! Кто тебя так?

– А, мелочи, - отмахнулся Маралов.
– Об дверь.

– Откуда знаешь о девушках? Ты упоминал об одной.

Прежде чем усесться Шпарин попробовал табуретку на устойчивость и показал на лоб.

– Мне шишек достаточно. Сам делал?

– Присаживайся, проверено. До тебя на ней восседал Древака.

– Древака? Что ему у тебя делать?

– Он частенько по округе ходит. Осматривает вверенную территорию. Но ко мне в первый раз. Странно. Расспрашивал откуда я взялся, про мою бывшую среду обитания. Хотел

я ему сказать пару "тёплых" слов, но не решился. О тебе задавал вопросы, это насторожило. Но, в общем, ничего страшного. После моего повествования про нашу родину сказал, что у нас бардак ещё хуже чем у них. Выкладывай, здесь у тебя один друг - это я. Никакие бабы не заменят мужской дружбы.

– Наливай, - сказал Шпарин.
– Выпьем, за дружбу.

– За нашу дружбу.

Шпарин отдышался, со стуком поставил стакан и захрустел огурцом.

– Эта-а... Точно не из опилок.

– Закусывай, закусывай, огурчики, помидорчики из собственного огорода.

– Хорошо устроился, огород, понимаешь, собственный дом.

– Ну не собственный, но жить можно, а огород от нечего делать. У них тут в пределах здешнего "заповедника" круглый год лето. Но и зима тоже есть, подальше, на других территориях. Приезжают иногда офицеры в теплых куртках. По ним и узнаю о смене времени года.

Шпарин кивнул на бетонную стену.

– Перемахнуть не пробовал через забор? Очень заманчиво.

– Смеёшься? За этим еще два. Видишь стержни с болвашками? Птица не пролетит. Стоит появиться голубю или вороне, сразу начинает дрожать воздух, вырастает стена невидимого пламени и птичка сгорает, не долетев до земли. Достает даже ласточек, а они летают иногда очень высоко.

– Угу... Когда меня сюда притащили, ворота на КПП распахнуты настежь. Дежурный дремал на табуретке. Часовой на вышке тоже дрых. В штабе пьянка.

– Люди, они везде люди. Стоит начальству отлучиться и тут же начинается бардак. Народу нужна палка. Ну и пряник, лучше булка с повидлом, чтобы заманивать этот самый народ в светлое будущее.

– А деньги?

– Деньги работают, но всё равно нужна идея. Нет идеи, нет порядка. Никто не хочет думать про завтрашний день.

– Отчасти согласен. Не будем спорить. Не хочется сегодня. Я разобран на части, оскорблён в лучших чувствах.

– Теперь о девушках... Тогда, за первой, на плац пришла вторая, поговорили на повышенных тонах, потом обнялись и упорхнули. Близняшки. Не стал тебя расстраивать, думал само рассосется.

– Как видишь, не рассосалось.

– А первую я узнал. Ты позавчера с ней от штаба ушел. Она это была. Везёт же некоторым.

– Нечему завидовать. Любовь!? Думал она существуют, Николаич, а её и нет, кажется. Совсем...

Шпарин взял стакан, вышел на дорогу, размахнулся и бросил стакан через бетонную стену. Низкий гул, вспышка, и стакан разлетелся в пыль.

– С двумя девушками значительно сложнее, чем с одной, - рассудительно заметил Маралов.
– А посудой разбрасываться не нужно. Кинул бы лучше помидор. Значит, получил отлуп от таинств любви?

– Были и таинства, и слёзы, даже пляски в голом виде. Потом попросили удалиться. Раскусили

меня. С помощью женских хитростей и психотропных средств.

– Древака не смог, а девчонкам удалось. Да, Михал Иваныч, какой же ты после этого шпион? Наверняка тебя уже ищут. Бежать надо, а как? С Базы не уйти и не спрячешься, всё перероют, а найдут. Замкнутое пространство.

– Медведь же сбежал? А девушки обещали молчать.

– Зря ты им поверил, уже едут. Заметут вместе с тобой, - запричитал Маралов.
– Увезут на моем же авто.

По дороге идущей вдоль бетонной стены, несся пятнистый автомобиль с открытым верхом напоминающий обводами кузова удлиненную "Ниву". Из машины выглядывали три головы в коричневых беретах.

– Живыми не дадимся!
– сказал Шпарин, хватая табуретку.

– Всё, пропали. Эх, Миша!..

Экстрасенс вскочил и поднял руки. Автомобиль остановился. Из машины выскочил взъерошенный лейтенант и бегом направился к дому.

– Начальник караула лейтенант Осинкин, - заскакивая во дворик, представился вошедший.
– Здравия желаю, господин капитан! Сработала сигнализация, нарушение охраняемого периметра Базы.

– Птичка, - сказал Шпарин, опуская табуретку.

– Никак нет, господин капитан. На мониторах наблюдался блестящий предмет. А, понятно, - лейтенант осмотрел стол.
– Господин Миазмов изволили пошалить. Как выпьют, начинают швырять закуску через систему обнаружения. Не первый раз. Будем писать рапорт и запись приложим. Хватит нас дергать по пустякам.

– Не советую, лейтенант. Могут быть неприятности. Отмотайте запись назад и увидите командира сидящего на моём месте и пьющего водку с подчиненными. Майор Древака убыл по делам, а я остался. Чувствуете, куда я клоню, какой будет резонанс, когда командир узнает про запись. Немедленно уничтожить. Я напомню командиру, при случае, о вашей преданности и исполнительности.

– Есть, господин капитан, немедленно уничтожить "резонанс"!

Начальник караула отдал честь, выбежал со двора, прыгнул в машину и, радостно улыбаясь, укатил.

– Как мало человеку надо. Избитая, прописная истина, - сказал Шпарин, глядя на отъезжающую машину.
– Это я про булку с повидлом.

– Ну ты даешь, Миша!
– вытирая пот со лба, восхитился Маралов.
– Настоящий военный, как в погонах родился.

– Не хватало, чтобы рапорт действительно попал на стол Древаке с записью наших пьяных физиономий и возник вопрос: что может быть общего у капитана Шпарина с "биологическим объектом". А с другой стороны: почему бы мне и не зайти, просто так?

– Ты прав. Он интересовался, почему мы так часто встречаемся, о чем беседуем. Я сказал, что я голубой и ты ко мне подкатываешь.

– Мы часто встречаемся?
– удивился Шпарин.
– Не припомню частых встреч.

– Часто, - уверил Маралов.
– Часто. Чуть не каждый день, весь последний месяц. Иногда, правда, ты куда-то пропадаешь и не говоришь где был. Последний раз заявился с огнестрельным ранением левого плеча. Касательным... Ну-ка, расстегнись!

– Ха-ха-ха! Ха!
– сказал Шпарин, оголяя плечо.
– На, смотри!