Приключения капитана Сингльтона. Морской разбойник. Плик и плок
Шрифт:
И он сильно стряхнул ее.
Ивонна не отвечала, тело ее последовало движению, данному Керноком. Даже не слышно было сопротивления, какое обыкновенно оказывает одушевленное существо. Она казалась мертвой.
Сердце пирата крепко билось.
— Станешь ли ты говорить? — пробормотал он, сильно приподнял голову Ивонны, опущенную на ее грудь.
Она осталась приподнятой. Но глаза ее были неподвижны и тусклы.
У Кернока волосы на голове стали дыбом, с простертыми вперед руками, с вытянутой шеей, как бы окованный этим мрачным и мертвым взглядом, он прислушивался, едва переводя
— Кернок, — сказала наконец колдунья слабым и прерывистым голосом, — брось, брось этот кинжал. — И она указала на кинжал, дрожащий в руке Кернока.
— Брось его, говорю тебе, на нем есть кровь, кровь ее и его!
И старуха улыбнулась страшным образом, затем, положив палец на его шею. — Тут ты ее ранил, однако она жива еще. Но это еще не все. А капитан перевозного судна?
Кинжал упал к ногам Кернока; он провел рукой по пылающему челу, и стиснул столь крепко виски свои, что на них остался отпечаток ногтей его. Он едва держался на ногах, и оперся об стену хижины.
Ивонна продолжала:
— Что ты бросил твоего благодетеля в море, поразив его наперед кинжалом, это хорошо! — твоя душа пойдет к Тейсу, но что ты ранил Мели и не убил ее, это худо, ибо для тебя она покинула этот прекрасный край, где произрастают тончайшие ядовитые растения, где змеи играют и свиваются при лунном свете, смешивая свои шипения, где путешественник слышит, бледнея, хриплый крик гиены, завывающий голосом женщины, которую режут; этот чудный край, где красные ехидны наносят язвы, которые убивают, которые сообщают жилам разъедающий яд.
И Ивонна ломала руки, как бы чувствуя вновь свои мучительные судороги.
— Довольно, довольно! — сказал Кернок, чувствовавший что опять начинает костенеть от ужаса.
— Ты поднял железо на твоего благодетеля и твою любовницу, их кровь падет на тебя, конец твой приближается! — Пень-Уэ! — кликнула она, понизив голос.
При этом глухом, могильном голосе, Пень-Уэ, спавший, по-видимому, крепким сном, встал, как бы находясь в припадке лунатизма и поместился на колени своей матери, которая взяв его за руки и, оперев свой лоб об его лоб:
— Пень-Уэ, он спрашивает, сколько долго Тейс насудил ему жить! Именем Тейса, отвечай мне.
Дурачок испустил дикий крик, казалось, подумал немного, отступил шаг назад, и начал ударять по земле лошадиной головой, которую он не покидал.
Сначала он ударил пять раз, потом еще пять, наконец три раза.
— Пять, десять, тринадцать, — сказала его мать, считавшая удары, — тринадцать дней еще жить, слышишь ли? — и, да сможет Тейс кинуть на наш берег твой посинелый и холодный труп, обвитый длинными морскими травами, с тусклыми и раскрытыми очами, с пеной у рта и языком, закушенным зубами! Тринадцать дней! и твоя душа у Тейса!
— А она, она! — сказал Кернок, тяжело дыша в страшном исступлении.
— Она, — продолжала Ивонна, — но ты мне только за себя заплатил. Изволь! я буду великодушна, — она подумала с минуту, положа палец на свой лоб.
— Да, у нее также будут члены вытянуты, лицо раздуто, уста опенены и зубы сжаты. О! вы явите собой славных
Кернок упал без чувств, и два странных хохота раздались в хижине.
Кто-то постучался в дверь.
— Кернок, мой Кернок! — сказал нежный и звучный голос.
Эти слова произвели над Керноком волшебное действие, он открыл глаза и посмотрел вокруг себя с удивлением и ужасом.
— Где я? — сказал он, вставая, — не мечта ли это, мечта страшная, но нет, мой кинжал, этот плащ. Все ясно доказывает ад! проклятая старуха, я сумею...
Старуха и дурачок исчезли.
— Кернок, мой Кернок, отвори же, — повторил сладкозвучный голос.
— Она, — вскричал пират, — она здесь! — и бросился к дверям.
— Пойдем, — сказал он, — пойдем, — и вышел из хижины, с обнаженной головой, блуждающим взором, он быстро повлек ее. Миновав утесы, ограждающие берег, они вскоре вышли на Сен-Польскую дорогу.
ГЛАВА IV
Бриг «Копчик»
Fameux batiment, allez!
D'puis Letambo jusqu'aux huniers.
Il n'en est pas dans l'arsenal
Qui puisse marcher son egal;
Vent d'bout, il file au mieux
Dix noeuds.
Туман, покрывавший небольшую Пампульскую гавань, рассеялся мало-помалу, и солнце темно-красным шаром явилось среди тусклого и серого неба.
Увенчанный своими огромными черными зданиями и каменными колокольнями, вскоре показался Сен-Поль в легких, неопределенных чертах сквозь пар, поднимавшийся из воды; потом обрисовался явственнее, когда бледные лучи ноябрьского солнца рассеяли тяжелый и влажный утренний воздух.
Направо возвышался остров Кало с его бурунами, мельница и синяя колокольня Плугазнуйская, между тем, как вдали расстилался Трегъерский берег, с чистым золотистым песком, оканчивающийся бесчисленным множеством утесов, уходящих за горизонт.
Красивая бухта Пампульская обыкновенно содержала в себе до шестидесяти барок и несколько судов большого груза.
Посему прекрасный бриг « Копчик» превосходил всей высотой своих марс-стеньг всю стаю люгеров, шлюпов, рыбачьих лодок, лежавших на якорях вокруг него.
Подлинно! бриг « Копчик» — бриг прекрасный!
Можно ли насмотреться на него, когда он стоит прямо и в полном грузу с его стройными, красивыми формами, с его высокими мачтами, склоненными несколько назад, которые придают ему вид столь щеголеватый и морской? Как не удивляться этой чистой и легкой оснастке, этим широким нижним парусам, этим марселям и брамселям, с таким вкусом выкроенным, и этим лиселям, которые миловидно расширяются на боках его, подобно лебединым крыльям, и красивым стакселям, которые, кажется, порхают на конце его бушприта, и ряду его двадцати бронзовых коронад, обозначающихся черным и белым цветами, подобно клеткам шахматной доски!