Приключения Карла Фрейберга, короля русских сыщиков.
Шрифт:
— Черт возьми, вот это важно! — воскликнул Пиляев.
— Да, это открытие несколько облегчает нам работу: поймав громилу, мы получим в руки виновника не одного, а нескольких преступлений.
— О, если бы нам удалось выловить эту шайку! — воскликнул Пиляев.
— И ведь подумать только, негодяй целый вечер сидел чуть не рядом с нами в кабинете! — усмехнулся Фрейберг. — Простая, маленькая случайность — и он уже был бы в наших руках.
— Да, — согласился Пиляев. — Познакомься мы с цыганкой Шурой двумя часами
— Ну ничего… — пробормотал Фрейберг, — с завтрашнего дня я поставлю ему еще одну ловушку. Если он читает газеты — а в этом я не сомневаюсь — то он, вероятно, от души хохочет над нами. Ведь, судя по газетам, его ищут в Чугуеве, и он чувствует себя прекрасно и преспокойно в Петербурге.
— Что же вы хотите предпринять?
— Весь свой замысел я основываю на том, что негодяю необходимо возможно выгоднее реализовать то, что он награбил, — ответил Фрейберг. — Но пока я не скажу вам ничего. Возможно, что в этой попытке я снова потерплю неудачу, так по крайней мере нечего заранее праздновать победу.
Дела бриллиантщика Федорова, видимо, так сильно покачнулись из-за грабежа, что в торговом мире с каждым днем все настойчивее стали поговаривать о неминуемом близком банкротстве фирмы. Сам Федоров ходил мрачнее ночи, почти ни с кем не разговаривал и все время проводил за торговыми книгами и в писании писем. Но вот, наконец, пробил его последний час.
Когда в один прекрасный день петербуржцы взяли утром в руки газеты, они прочли, что банкротство Федорова — факт уже совершившийся. Купеческий суд признал Федорова несостоятельным должником, и на оставшееся имущество была назначена ликвидационная комиссия.
Вскоре после этого почти во всех газетах появилось объявление о том, что магазин Федорова сдается в аренду, а товар продается с аукционного торга. По всем вопросам относительно аренды и товара рекомендовалось обращаться к одному из членов комиссии, который целый день находился в магазине.
Прошло еще несколько дней. За это время магазин посетили несколько местных и приезжих купцов, желавших поставить ювелирную торговлю на уже насиженном месте. Все они хотели занять именно это место а, если можно, купить и фирму.
Благодаря этому цена на магазин возрастала, и ликвидационная комиссия решила сдать магазин и фирму с торгов.
В день распродажи в магазине собралось около десяти человек. Аукцион вещей был назначен на вторую половину дня, поэтому мелкая публика еще не явилась.
— Сдается магазин. Арендная цена в год — двенадцать тысяч! — объявил оценщик.
— С рублем, — крикнул молодой, прилично одетый купец.
— С двумя! — пробасил другой голос.
— Десять! — хладнокровно набавил седой, высокий
— Двенадцать тысяч десять! — крикнул оценщик.
— Одиннадцать!
— Пятнадцать! — горячился молодой купец.
— Двадцать! — спокойно продолжал набавлять старик.
По мере того, как торг продолжался, страсти и азарт разгорались все больше. Через полчаса сумма дошла до тринадцати тысяч рублей. Надбавки делались все крупнее.
— Тринадцать тысяч пятьсот!
— И пятьдесят!
— Тринадцать шестьсот.
Скоро сумма перевалила за шестнадцать тысяч.
Семеро отстали, и теперь торговались только трое.
— Шестнадцать тысяч сто! — объявил оценщик.
— Чтобы замирить, семнадцать тысяч! — хладнокровно произнес старик.
— Черт! — пробурчал молодой купец, весь вспотевший от волнения. — И десять!
Третий пожал плечами и отошел в сторону.
— Прямо, можно сказать, из одного азарту лезут, — заговорили все разом. — Разве при таких платежах можно что-нибудь выручить. Это, выходит, двенадцать за помещение и пять за разоренную фирму!
— Восемнадцать! — Это опять старик.
— И десять! — свирепо рявкнул молодой.
— Двадцать тысяч, — почти равнодушно произнес старик.
Молодой купец, казалось, стал в тупик.
Но когда оценщик повторил цифру второй раз, он махнул рукой.
— И десять! Не уступлю! — упрямо крикнул он.
— Двадцать пять! — старик был непреклонен.
— Просто с ума сошел! — зашептали в толпе. — Набавляет по пяти тысяч.
Молодой купец зло сплюнул, побагровел и отвернулся.
— Двадцать пять первый раз! — начал считать аукционист. — Двадцать пять — второй раз!.. Двадцать пять — третий! — и стукнул молотком по столу.
Седой старик степенно подошел к столу и, достав объемистый бумажник, принялся отсчитывать деньги.
— Пойдем-ка, дружище, прогуляемся, — предложил Фрейберг неделю спустя после аукциона, входя в комнату Пиляева.
— Куда? — удивился тот. — Посмотри, как скверно теперь в городе! Пыль, ремонт…
— Ну, это ничего. Я хочу доставить тебе маленькое, неожиданное удовольствие.
— В чем дело?
— Я же сказал «неожиданное»! Ты хочешь, чтобы я заранее разболтал тебе все? — усмехнулся сыщик.
— И правда! — рассмеялся Пиляев.
Вдвоем они вышли из квартиры и пошли по направлению к сыскному отделению.
— Мы идем в сыскное? — недоуменно спросил Пиляев.
— Да, мне нужно отдать кое-какие распоряжения. Кстати, не забыли ли вы захватить револьвер?
— Гм… он всегда при мне, но разве в нем будет сегодня надобность?
— По всей вероятности.
— Черт возьми, это начинает меня интриговать! — воскликнул Пиляев.
— Потерпите, — сказал, улыбаясь, Фрейберг.