Приключения Каспера Берната в Польше и других странах
Шрифт:
«Вуек это или не Вуек?» – мучился Каспер. Иной раз ему начинало казаться, что Вуек был чуть повыше ростом и пошире в плечах… Бывает же иной раз между людьми такое поразительное сходство!
И вот наконец она наступила, эта памятная душная южная ночь! Каспер и дядько Охрим не спали. Со скрипом поднялась крышка люка, и по трапу стал спускаться человек с фонарем. Подойдя к Касперу, он бесцеремонно осветил ему лицо. Звякнул замок на цепи, и цепь с грохотом упала.
– Вставай, неверная собака! Ступай наверх!
Каспер мог бы поклясться,
Поднимаясь со скамьи, юноша почувствовал легкий толчок в спину. Обернувшись, он встретился с лукавым взглядом дядьки Охрима.
На верхней палубе Каспер чуть не упал без чувств от опьянившего его чистого морского воздуха.
На палубе маячили три силуэта: Керим-эффенди, Мусульманкул и еще незнакомый Касперу человек. Керим задал по-турецки какой-то вопрос Мусульманкулу, а тот тотчас же повторил его по-турецки же Касперу. Юноша понял, что речь идет о звездах, об управлении кораблем, но пожал плечами. Хоть он и научился за это время понимать по-турецки, но не хотел показывать этого врагам.
Тогда Мусульманкул обратился к нему по-итальянски:
– Слушай, неверный пес! Уважаемый Керим-эффенди слышал, что ты можешь по звездам вести корабль. Это правда? – Слова «неверный пес» Мусульманкул произнес по-турецки.
– Мне действительно приходилось водить корабль ночью по звездам, – ответил Каспер коротко.
– Кормчий Мухтар заболел… Сможешь ты завтра вести корабль? – спросил Мусульманкул грозно.
– Если будет господня воля, смогу, – скромно ответил Каспер, едва преодолевая волнение.
– Хорошо. Поведешь галеру вместе с лоцманом, – Мусульманкул показал на третьего человека, молчаливо слушавшего их разговор. – А ты, Григоро, отвечаешь за галеру в опасных местах!
– Слушаю, господин! – низко поклонился лоцман.
– Мусульманкул, ты докладывал мне, что на левом борту надо кое-где зашпаклевать пазы. Все исполнено?
– Господин, если аллаху будет угодно, послезавтра же к вечеру все будет готово.
– Только к вечеру?! Нет силы и крепости, кроме как у аллаха! – с гневом закричал Керим. – Послезавтра я должен погрузить новых рабов и отправиться в путь!
– Прости, уважаемый господин, но что я за собака, чтобы выйти в море с дырявым бортом?! Море не терпит излишней торопливости.
– Ладно, пусть будет по-твоему, – проворчал Керим, – но, если послезавтра мы к вечеру не отплывем, клянусь аллахом, я повешу тебя на мачте, великий мореплаватель! Ступай и выполняй, что тебе велено!
Мусульманкул приложил руку ко лбу и к груди и низко поклонился. Затем, схватив Каспера за рукав, потащил его к трапу.
– Ну, полезай, неверный пес! – орал он по-итальянски. – Поживее поворачивайся! – А уже в трюме он, оглянувшись, шепнул юноше в самое ухо по-польски: – Терпение, мой мальчик! Надейся! Письмо канонику Копернику я доставил… Потом все расскажу, но пока – терпение!
Матка бозка, пан Езус – польская речь! Сколько лет Каспер ее не слышал!
И вдруг Вуек грубо заорал по-турецки:
– Ступай, собака!
На
Когда боцман произнес имя «Коперник», Каспер пошатнулся, и сердце его бешено забилось. Так, значит, недаром он переносил все эти годы страдания и унижения, не зря избивали его бичом и обходились с ним, как с собакой! Учитель получил письмо магистра! Каспер дрожал от нетерпения, так хотелось ему поскорее услышать все, все!
Ради этого стоило принять муки, томиться в рабстве и даже отдать свою жизнь… Вуек здесь, на галере, это недаром! Может быть, близка уже желанная свобода, родная польская земля, Лидзбарк, Гданьск, Краков… Как сквозь туман мелькнул и скрылся нежный, теплый образ любимой Митты. На глазах Каспера навернулись слезы.
Седой украинец, с нетерпением дожидавшийся возвращения соседа, наклонился к уху юноши:
– Ага, братику, что я говорил! Ну, как наши дела?
– Надейся, дядя Охрим… Пан Конопка сказал, чтобы я надеялся. Ой, не человек он, а ангел господень!
– Ангел? Я таких черных да бородатых ангелов еще не видел на святых образах… Ну, пускай он будет ангел… Так что же он тебе сказал, тот ангел?
– Он успел только сказать, чтобы мы надеялись. Больше пока я ничего не знаю…
– Чтобы надеялись?.. А на кого же в здешнем море надеяться, как не на наших казаков? Ну, помогай боже нам, несчастным! – И старик, перекрестившись, закрыл глаза.
А Каспер не мог уснуть всю ночь. Он задремал только тогда, когда сквозь весельные отверстия в бортах вместе с холодком проник серый свет утра и издали, с константинопольских минаретов, донесся заунывный напев муэдзина.
С обычной руганью и проклятиями Мусульманкул ворвался на гребную палубу.
– Эй ты, рыжий пес! За мной! – грозно зарычал он, потрясая треххвосткой.
Каспер поднялся за ним на палубу.
– Перед вечерней зарей отплываем, – пробормотал Вуек скороговоркой и тут же громко приказал: – Ступай за мной, да сгорит твой отец, паршивец! Будешь таскать мешки на корабль!
На берегу они подошли к сложенным рядами мешкам. Здесь, за мешками, их никто не мог ни видеть, ни слышать. Вуек оглянулся и тихо сказал:
– Все сделано. Я видел обоих каноников. Турком я переоделся с благословения отца Гизе. Волосы, усы, брови и бороду мне выкрасил один мавр. Ни водой, ни мылом не отмоешь… Что моя пани Якубова запоет, когда мы вернемся?! – Это он добавил, чтобы обнадежить Каспера. – Много мне пришлось постранствовать, пока я нашел тебя. Был и в Каире я, и в Константинополе, и в Кафе, и в Александрии… С верным человеком я послал весточку атаману казачьему Шкурко. Сообщил ему, что галера наша пройдет мимо маяка до Панеи, прямо вдоль берегов, а потом в Синоп… Завтра к ночи нас должны встретить за маяком, что на Панее. Будь спокоен, мой мальчик! – И вдруг, к удивлению Каспера, пан Конопка взмахнул плетью и закричал: – Долго ты будешь копаться, неверная собака!