Приключения Конана-варвара (сборник)
Шрифт:
9. Замок магов
Над заснеженными вершинами Гимелийев взошло солнце. Группа всадников остановилась у подножия длинного склона и стала смотреть вверх. Высоко над ними, на горном склоне, небеса пронзала каменная башня. Позади нее и выше блестели стены колоссальной цитадели – как раз там, где начиналась линия снегов, укрывших белоснежной шапкой вершину Йимши. Представшая взорам всадников картина выглядела слегка нереальной – фиолетовые склоны, поднимающиеся к фантастическому замку, казавшемуся игрушечным на таком расстоянии, и над ними на фоне пронзительной голубизны неба сверкал увенчанный белой пеной горный пик.
– Лошадей придется оставить здесь, – проворчал Конан. – По этому предательскому склону
Он соскочил на землю с черного жеребца, который стоял, широко расставив ноги и опустив голову. Они ехали всю ночь, на ходу подкрепляясь скудными припасами из седельных сумок и останавливаясь только для того, чтобы дать краткий отдых лошадям.
– В первой башне живут ученики Черных Прорицателей, – сказал Конан. – Во всяком случае, так говорят; они – как сторожевые псы своих хозяев, колдуны уровнем пониже. Но и они не будут просто сидеть и смотреть, как мы карабкаемся к ним.
Керим Шах посмотрел на гору, после чего оглянулся туда, откуда они пришли. Они уже довольно высоко поднялись по склону Йимши, и под ними остался сплошной лес иззубренных пиков и вершин пониже. Там, в лабиринте острых зубцов и каменных осыпей, туранец тщетно высматривал хоть какое-нибудь движение, которое выдало бы присутствие людей. Очевидно, афгули, преследовавшие своего вождя, ночью потеряли его след.
– Ладно, идем.
Привязав измученных лошадей к ветвям тамариска, растущего неподалеку, они, не тратя лишних слов, повернулись к склону. Укрыться на нем было негде. Перед ними простирался голый и безжизненный подъем, усеянный валунами, недостаточно большими для того, чтобы за ними мог спрятаться человек. Зато они скрывали кое-что другое.
Люди не успели пройти и пятидесяти шагов, как из-за скалы вывернулась злобно рычащая тварь. Это была одна из тех огромных сторожевых собак, каких полным-полно в любой горной деревне; красные глаза пса горели адским огнем, а с клыков капала слюна. Первым шел Конан, но тварь не тронула его. Промчавшись мимо, она прыгнула на Керима Шаха. Туранец успел отскочить в сторону, и зверюга набросилась на шедшего следом иракзайца. Тот завопил и выставил перед собой руку, которую и принялась рвать клыками тварь. Воин попятился, и в следующую секунду с полдюжины кривых сабель принялись кромсать зверя. Но только после того, как тварь была в буквальном смысле изрублена на куски, челюсти ее разжались и она перестала рвать своих обидчиков.
Керим Шах перевязал рваные раны на руке своего воина, пристально взглянул на него и отвернулся, не сказав ни слова. Присоединившись к Конану, он стал вместе с ним подниматься по склону.
Наконец Керим Шах нарушил молчание:
– Странно встретить деревенского пса в таком месте.
– Да, здесь нет для него потрохов и отбросов, – согласно проворчал Конан.
Оба оглянулись на раненого воина, с трудом поспевающего за своими товарищами. Его смуглое лицо блестело от пота, и он оскалился, морщась от сильной боли. Затем оба подняли глаза на каменную башню, возвышавшуюся над ними.
Вокруг царила сонная, какая-то сверхъестественная тишина. Ни на башне, ни на странном пирамидальном сооружении позади нее не наблюдалось признаков жизни. Но людей, с трудом переставляющих ноги, не покидало ощущение того, что они идут по лезвию ножа. Керим Шах взял в руки свой тяжелый туранский лук, бивший на пятьсот шагов, а иракзайцы вооружились своим луками, полегче и не таким смертоносными.
Но не успели они подойти к башне на дистанцию выстрела из лука, как с неба на них без всякого предупреждения обрушилось нечто крылатое. Оно пролетело так близко от Конана, что его обдало волной воздуха от мощных крыльев, но зашатался и упал шедший следом иракзаец, из разорванной яремной вены которого фонтаном ударила кровь. Ястреб с крыльями словно из закаленной стали вновь взмыл в небеса, роняя капли крови со своего изогнутого, как скимитар, клюва,
Конан склонился над жертвой воздушного нападения, но воин был уже мертв. Никто не проронил ни слова; рассуждения о том, что никогда раньше ястребы не нападали на людей, были бесполезны. Ярость понемногу начала вытеснять фаталистическую летаргию в необузданных и свирепых иракзайцах. Волосатые пальцы выдергивали стрелы из колчанов, и мужчины, горя жаждой отмщения, вглядывались в башню, молчание которой выглядело издевательским.
Но и следующее нападение оказалось быстрым и действенным. Они все увидели его – белый клубок дыма, что сорвался с верхушки башни и покатился к ним по склону. За ним последовали и другие. Они казались безвредными, эти шерстяные клубки облачной пены, но Конан стремительно шагнул в сторону, уступая дорогу первому из них. У него за спиной кто-то из иракзайцев ткнул мечом в колышущуюся белую массу. В следующее мгновение склон горы вздрогнул от взрыва. Последовала вспышка ослепительного пламени, сам моток облачной пряжи исчез, а от чересчур любопытного воина осталась лишь груда обгорелых и почерневших костей. Высушенная рука по-прежнему сжимала рукоять меча, но лезвие расплавилось и испарилось от страшного жара. Мужчины, шедшие рядом с невезучей жертвой, нисколько не пострадали, если не считать легкого головокружения и огненных кругов перед глазами от яркой вспышки света.
– Они взрываются от прикосновения стали, – проворчал Конан. – Смотрите, они идут!
Склон над ними почти весь был покрыт катящимися шарами. Керим Шах поднял лук и начал стрелять в приближающиеся клубки, и те, в которые попадали стрелы, взрывались, как воздушные шары, наполненные пламенем. Его люди последовали примеру своего вожака, и следующие несколько минут на склоне горы бушевал огненный шторм, где били молнии, исчезая во вспышках пламени. Когда стрельба прекратилась, в колчанах у лучников оставалось всего по несколько стрел.
Они двинулись дальше, исполненные мрачной решимости, ступая по почерневшей и обгорелой земле и камням, которые от взрывов этих дьявольских бомб превратились в спекшуюся лаву.
Растянувшись в цепь, они находились уже на расстоянии полета стрелы от молчаливой башни, напряженно ожидая очередной смертельной опасности, что могла обрушиться на них.
На вершине башни появилась одинокая фигура и поднесла к губам десятифутовый бронзовый рог. Его гулкий рев эхом раскатился по горным склонам, словно возвещая наступление Страшного суда. И вскоре последовал жуткий ответ. Земля под ногами незваных гостей задрожала, а из неведомых глубин донеслись громыхание и скрежет.
Иракзайцы пронзительно закричали, шатаясь как пьяные на внезапно ожившем склоне, а Конан с горящими глазами дерзко устремился вверх, держа в руке клинок, прямо к двери, что вдруг открылась в стене башни. Над головой у него гулко и издевательски продолжал реветь рог. Керим Шах оттянул стрелу к самому уху и спустил тетиву.
На такой выстрел был способен только исконный туранец. Рев огромного рога внезапно оборвался, сменившись пронзительным истошным воплем. Фигура в зеленой робе зашаталась, схватившись обеими руками за древко длинной стрелы, торчащей у нее из груди, перевалилась через парапет и полетела вниз. Огромный рог зацепился за зубец и повис, опасно раскачиваясь, и к нему устремился еще один силуэт в мантии, крича от ужаса и намереваясь поднять его. И вновь щелкнула тетива туранского лука, и вновь ответом ей стал тягучий предсмертный крик. Второй аколит [19] , падая, задел рог локтем, и тот упал на камни внизу и разбился вдребезги.
19
Аколит – ученик, помощник, служитель.