Приключения Конана-варвара (сборник)
Шрифт:
– Итак, они узнали, что Амбоола мертв, – прошептал Тутмес, и вновь по его крепкому телу пробежала дрожь.
3. Тананда едет верхом
Рассвет окрасил небо над Мероэ в малиновые тона. Воздух, в котором еще висели клочья тумана, прорезали мощные столбы золотистого света, отражаясь от медных куполов и шпилей обнесенного каменной стеной Старого Города. Вскоре жители Мероэ проснутся и примутся за свои повседневные дела. Во Внешнем Городе стройные, как статуэтки, чернокожие женщины уже отправились на рыночную площадь с калабасами [28]
28
Калабаса (калебаса) – сосуд из тыквы для хранения жидкостей, главным образом мате.
На рыночной площади под навесами восседали торговцы, разложив прямо на грязной мостовой горшки, прочие товары, овощи, фрукты и другие съестные припасы. Чернокожие обитатели города отчаянно торговались и спорили из-за бананов, сваренного из них пива и чеканных украшений из меди. Кузнецы колдовали над маленькими жаровнями, тщательно выковывая железные подковы, ножи и наконечники для копий. А с небес безжалостно палило жаркое солнце, и в его лучах плавилось все – пот, радость, гнев, нагота, нищета и энергичная решительность жителей Куша.
И вдруг во всеобщей какофонии зазвучали новые ноты. На площадь выехала группа всадников, направляясь к большим воротам Старого Города. Кавалькаду из полудюжины конников возглавляла женщина.
Кожа ее лоснилась смуглым оттенком бронзового цвета; роскошные черные волосы, откинутые со лба, перехватывала на затылке шитая золотом узкая лента. Кроме сандалий на ногах и золотых пластинок, украшенных драгоценными камнями, которые лишь частично прикрывали ее полные груди, из одежды на ней была лишь коротенькая атласная юбочка с поясом на талии. Черты лица у нее были прямые и резкие; в больших блестящих глазах светились уверенность и сила. Она управляла стройной кушитской кобылкой с легкостью опытной наездницы, держа в руке украшенную изумрудами уздечку и широкие поводья из ярко-красной кожи, расшитые золотом. Ее обутые в сандалии ножки упирались в широкие серебряные стремена, а поперек луки седла лежала тушка газели. Рядом с ее лошадкой трусила пара поджарых гончих.
При виде наездницы шум и разговоры стихали, работа останавливалась. Лица чернокожих мрачнели; в мутных глазах вспыхивало красное пламя. Люди перешептывались, и голоса их сливались в негромкий зловещий ропот.
Молодой человек, скакавший у стремени женщины, занервничал. Он смотрел прямо перед собой, на кривую улочку. Прикинув расстояние до больших бронзовых ворот, которые еще даже не показались среди хижин, он прошептал:
– Народ волнуется, ваше величество. Поездка через Внешний Город сегодня была бы безрассудством.
– Все черные собаки Куша не помешают мне охотиться, – ответила женщина. – Если они начнут докучать нам, раздави их конем.
– Это легче сказать, чем сделать, – проворчал молодой человек, окидывая встревоженным взглядом молчаливую толпу. – Смотрите, они выходят из домов и выстраиваются вдоль дороги.
Они выехали на широкую, неправильной формы площадь, на которой столпились чернокожие. На одной стороне ее виднелась хижина из сухой глины и пальмовых
Чернокожие запрудили площадь, провожая всадников тяжелыми взглядами. В их угрюмом молчании ощущалась скрытая угроза. Тананда, которую впервые посетило чувство некоторой неуверенности, не заметила всадника, приближавшегося к площади с противоположной стороны. При обычных обстоятельствах он непременно привлек бы ее внимание, поскольку кожа его не была ни коричневой, ни черной. Он был белым человеком, крепкого и мускулистого телосложения, в кольчуге и шлеме.
– Это собаки замыслили непотребство, – пробормотал молодой человек, едущий сбоку от Тананды, и потянул из ножен свой кривой меч.
Остальные стражники – такие же чернокожие, как и люди на площади, – теснее сомкнулись вокруг королевы, но не спешили обнажать клинки. Низкий угрожающий ропот стал громче, хотя толпа по-прежнему не двигалась с места.
– Поедем прямо через них, – скомандовала Тананда, давая шпоры своей лошадке. Чернокожие угрюмо расступались перед нею.
А потом вдруг из «обиталища дьявола» вышел худощавый, черный мужчина. Это был старый Агеера, колдун, в одной лишь набедренной повязке. Показывая трясущимся пальцем на Тананду, он завопил:
– Вот едет та, чьи руки обагрены кровью! Это она убила Амбоолу!
Его голос стал той искрой, от которой вспыхнул пожар. Толпа грозно взревела и подалась вперед, крича:
– Смерть Тананде!
В мгновение ока в ноги всадников вцепились сотни черных рук, пытаясь стащить их с коней. Молодой человек постарался загородить Тананду собой, но брошенный кем-то камень угодил ему прямо в голову. Стражников, которые наконец-то выхватили мечи и попробовали было оттеснить толпу, стаскивали наземь, пинали и забивали до смерти. Тананда, охваченная ужасом, пронзительно закричала, когда лошадка ее попятилась и встала на дыбы. Со всех сторон ее обступили чернокожие мужчины и женщины.
Какой-то гигант сдернул ее за ногу с седла, прямо в жаждущие руки толпы. С нее сорвали юбку, и кто-то стал размахивать ею над головой, тогда как толпа зашлась грубым хохотом. Какая-то женщина плюнула Тананде в лицо и сорвала с нее нагрудные пластины, оцарапав ей кожу грязными ногтями. В голову королеве угодил метко брошенный камень.
Тананда вдруг увидела, что к ней пытается протиснуться какой-то человек, сжимая в руке булыжник. В воздухе засверкали выхваченные из ножен кинжалы. Чернокожих собралось столько, что они мешали сами себе, иначе с ней давно было бы покончено. Раздался громкий рев:
– К храму Джуллы!
Ответом послужил нестройный гул голосов. Тананда почувствовала, как напирающая толпа волоком тащит ее куда-то. Удары, предназначавшиеся ей, к счастью, пропадали втуне из-за плотно окружавших ее тел.
А потом толпа вдруг остановилась и подалась в стороны – это в нее на полном скаку врезался незнакомый белый всадник. Мужчины с криками валились под копыта его коню. Тананда на мгновение увидела его рослую фигуру, возвышающуюся над толпой, загорелое, испещренное шрамами лицо под козырьком шлема и огромный меч, мерно взлетающий и вновь опускающийся в веере ярко-алых брызг. Но тут откуда-то из толпы прилетело копье и ударило коня в живот. Тот заржал от боли, прыгнул вперед и свалился наземь.