Приключения Конана-варвара (сборник)
Шрифт:
Перед ним лежал человек. Одна половина его туловища находилась в коридоре, а другая осталась в проеме, который обычно закрывала дверь, искусно замаскированная под стенные панели. Мужчина с бритой головой и жестокими чертами лица выглядел смуглым и худощавым, из одежды на нем имелась лишь атласная набедренная повязка. Он лежал так, словно смерть внезапно настигла его в тот момент, когда он выходил из потайной двери. Конан склонился над ним, силясь установить причину смерти, но обнаружил, что тот, как и девушка в комнате, всего лишь заснул крепким беспробудным сном.
Но почему он выбрал такое неудобное место, чтобы отдохнуть? Ломая голову над этим вопросом, Конан вдруг едва не подпрыгнул, расслышав
На мгновение воцарилась тишина, а потом раздался негромкий скрип дерева и лязг металла. Он приложил руку к двери и понял, что она подается внутрь, как будто кто-то большой и сильный навалился на нее снаружи. Конан потянулся за мечом, но возня вдруг прекратилась, и он услышал странный хлюпающий звук, от которого волосы у него на затылке встали дыбом. Не выпуская из рук обнаженный скимитар, он медленно попятился. Пятки его повисли в воздухе, и он едва не полетел кубарем по ступенькам. Он стоял на площадке узкой лестницы, уводящей куда-то вниз.
Киммериец принялся спускаться на ощупь. Расставив руки и касаясь пальцами стен, он надеялся обнаружить какой-либо боковой ход или проем, но их не было. Стоило ему решить, что он уже вышел из дома и находится в подземелье под ним, как ступеньки закончились и он оказался в пологом туннеле.
5
Конан осторожно двинулся по нему в темноте, опасаясь провалиться в какой-либо невидимый колодец, но вот наконец под ногами опять появились ступеньки, по которым он поднимался, пока не уперся в дверь, где нашарил железный засов. Киммериец вошел в тускло освещенную комнату гигантских размеров с высоченным потолком. Вдоль пестрых стен выстроились фантастические колонны, поддерживающие потолок, одновременно полупрозрачный и темный, который походил на затянутое облаками полночное небо, создавая впечатление невероятной вышины. Если сюда и попадал снаружи свет, то он преломлялся самым причудливым образом.
В сумеречном полумраке Конан осторожно двинулся вперед по голому зеленому полу. Комната была круглой, и с одной стороны виднелись огромные бронзовые створки округлой великанской двери. Напротив нее, на стоявшем у самой стены помосте, к которому вели широкие скругленные ступени, стоял медный трон, и Конан, увидев то, что лежало на нем, поспешно попятился, поднимая скимитар.
Но, видя, что тварь не пошевелилась, он принялся внимательно рассматривать ее, а потом и поднялся по стеклянным ступеням и уставился на нее сверху вниз. Это была гигантская змея, явно вырубленная из камня, напоминающего жадеит. Каждая чешуйка виднелась отчетливо, словно живая, и радужные цвета были переданы с большим искусством. Большая клиновидная голова наполовину скрывалась в складках огромного тела, так что не было видно ни глаз, ни челюстей. В голове у Конана забрезжило смутное узнавание. Змея явно олицетворяла собой одно из тех ужасных чудовищ, что обитали на болотах в незапамятные времена, наводя ужас на южное побережье Вилайета. Но, подобно золотистому леопарду, они вымерли несколько веков назад. Конан видел их миниатюрные грубые изображения среди прочих идолов в священных хижинах йетши; кроме того, их описание встречалось в «Книге Скелоса»,
Конан восхищенно рассматривал чешуйчатый торс, толстый, как бедро взрослого мужчины, и явно очень длинный, а потом, из чистого любопытства, приложил к нему руку. И сердце едва не оборвалось у него в груди. Кровь застыла у него в жилах, а волосы на затылке встали дыбом. Под его рукой оказалась не гладкая и хрупкая поверхность стекла, металла или камня, а теплое жилистое тело живого существа. Кончиками пальцев он ощутил, как медленно пульсирует в твари холодная, замершая жизнь.
Инстинктивным жестом Конан отдернул руку. Меч едва не выпал у него из пальцев и, задыхаясь от ужаса и отвращения, он с величайшей осторожностью спустился по стеклянным ступеням, с восхищенным трепетом глядя на жуткое чудовище, мирно спавшее на медном троне. Змея не шелохнулась.
Подойдя к бронзовой двери, киммериец попробовал открыть ее, обливаясь потом от ужаса при мысли о том, что он окажется запертым в одной комнате с этой скользкой тварью. Но створки подались под его нажимом, и он выскользнул наружу и закрыл их за собой.
Конан оказался в широком и просторном коридоре, погруженном в уже привычный полумрак. Высокие стены были увешаны гобеленами. В тусклом свете очертания далеких предметов становились смутными и размытыми, заставляя варвара нервничать и навевая мысли о змеях, невидимками скользящих в темноте. В призрачном освещении казалось, что до двери в противоположном конце коридора нужно пройти много миль. А совсем рядом гобелен висел так, будто под ним скрывалась потайная дверь, и, откинув его, киммериец обнаружил узкую лестницу, ведущую наверх.
Остановившись в нерешительности у ее подножия, он вдруг расслышал ту самую шаркающую походку, доносящуюся из огромной комнаты, которую он только что покинул. Получается, кто-то преследует его и тоже прошел тем туннелем? Он поспешно бросился вверх по лестнице, задернув за собой гобелен.
Выйдя в конце концов в извилистый коридор, Конан свернул в первый же дверной проем. Его вроде бы бесцельное блуждание преследовало двоякую цель: удрать как можно дальше от этого здания со всеми его загадками и тайнами и найти немедийскую девушку, которая, в чем он не сомневался, оказалась пленницей в этом дворце, храме или как он там называется. Он полагал, что находится в величественном куполообразном сооружении, построенном в самом центре города, где, скорее всего, должен обитать здешний правитель, которому почти наверняка и доставили пленницу.
Он оказался в комнате, а не в очередном коридоре, и уже собрался вернуться обратно, как вдруг услышал голос, доносящийся из-за одной из стен. В ней не было двери, но он приложил к ней ухо и расслышал его вполне отчетливо. Язык был немедийским, а вот голос человеку не принадлежал. Он неприятно резонировал, словно колокол, отбивающий полночь.
– В Бездне не было другой жизни, кроме той, что сосредоточена во мне, – звучал голос. – Равным образом там не было ни света, ни движения, ни звука. Только стремление выжить, которое нельзя описать или выразить словами, толкало меня наверх, слепое, бездушное и неумолимое. Я карабкался из века в век, сквозь пласты вечной тьмы…
Завороженный этим колокольным резонансом, Конан присел на корточки, забыв обо всем на свете, пока гипнотическая сила голоса не подчинила себе все его органы чувств, создав вместо них иллюзию зрения. Конан больше не слышал голоса, если не считать далеких и ритмичных звуковых волн. Он перенесся в другое время и растворился в нем, лишившись собственной индивидуальности, и наблюдал за превращениями существа, которое люди называли Кхосатралом Кхелем. Оно карабкалось наверх, из Бездны и Ночи, облекая себя плотью материального универсума.