Приключения Кроша
Шрифт:
Мы стояли во дворе. Директор был массивный человек, с темным от загара лицом, одетый в синюю рабочую куртку. Я сразу понял, что он бывший шофер. У всех старых шоферов такие, навсегда загорелые, лица. Ведь всю свою жизнь они проводят на открытом воздухе, на ветру и под солнцем. Директор двигался и разговаривал так спокойно и медленно, будто все время сдерживал себя. Это тоже подтверждало, что он бывший шофер. Со слабыми нервами нельзя водить машину – сразу в аварию попадешь.
– Чем плохо получить разряд?.. – спросил директор и с надеждой посмотрел на нас. Думал, что мы ужасно обрадуемся услышать про
Но мы молчали. Мы знали, что на прошлой практике только одна девочка получила разряд. За необыкновенную дисциплину и послушание.
Директор посмотрел на небо, медленным взглядом проводил проходившего мимо слесаря и добавил:
– А кто не хочет работать, пусть прямо скажет, я того моментально освобожу.
Некоторые были бы не прочь смотаться отсюда. Я, например, поскольку у меня нет технических наклонностей. Но то, что директор называл «освободить», означало «выгнать». И никто не сказал, что не хочет работать.
Потом вышел главный инженер и повел нас показывать автобазу. Чтобы мы имели представление о всем хозяйстве в целом.
Это правильно. Если ты являешься частью чего-то целого, то надо иметь о нем представление. Иначе не будешь знать, частью чего ты, собственно говоря, являешься.
Рядом с главным инженером шли Семечкина и Макарова. Они записывали по очереди. Совершенно механически. Когда записывала одна, другая даже не слушала, что говорит главный инженер. Только смотрела ему в рот, будто хотела сказать: «Ах, как интересно вы объясняете! Я просто оторваться не могу».
Я ничего не записывал. Приду домой – запишу.
Я шел на некотором расстоянии от главного инженера. Достаточно близко, чтобы слышать, что он рассказывает, и достаточно далеко, чтобы это не выглядело излишним усердием.
Сзади тянулся длинный хвост ребят. Они осматривали, что им попадалось на глаза, и рассуждали о качествах разных машин. Больше всех рассуждал Игорь. У его брата есть собственный «Москвич». Игорь считает себя крупным специалистом в этой области.
А я слушал главного инженера. Все равно придется писать отчет о практике.
Оказывается, автобаза состоит из двух служб: технической и эксплуатации. К технической службе относятся ремонт и вообще уход за машинами. К службе эксплуатации – перевозка грузов на линии.
Техническая служба подчиняется главному инженеру. Служба эксплуатации – начальнику эксплуатации.
Но главный инженер – первый заместитель директора, а начальник эксплуатации – только второй.
Я сразу сообразил, что это неправильно. То, что главный инженер – первый заместитель, а начальник эксплуатации – только второй. Ведь самое важное – это перевозка грузов. Можно было бы для смеха высказать эту мысль. Но если сказать главному инженеру, что его из первых заместителей надо перевести во вторые, то он полезет в бутылку. Он хотя и маленького роста, но у него длинный нос и сердитый голос. Не стоит связываться.
Мы закончили осмотр цехов и вернулись во двор. Во дворе стояла «техничка», закрытая машина с фургоном, на которой написано: «Техническая помощь». Я подумал, что хорошо бы мне попасть на эту машину.
Конечно,
Главный инженер провел нас в кабинет и объявил:
– Теперь я вас распределю по рабочим местам.
Я спросил:
– Можно нам самим решить, кто куда пойдет?
– Нет! – ответил главный инженер. – Это будет непедагогично.
Он скосил глаза на бумажку, которая лежала у него на столе под стеклом, и, точно так, как мы отвечаем урок, заглядывая в шпаргалку, пробубнил:
– «Следует также учитывать личные качества учеников. Рассеянному (невнимательному) поручается работа, требующая внимания. Слабовольному – работа, требующая волевых усилий. Робким (замкнутым) – организаторская работа. Ленивым – работа, результаты которой будут сразу видны». – Он посмотрел на нас: – Поняли?
Мы поняли. Нас надо распределить на рассеянных (невнимательных), робких (замкнутых), слабовольных и ленивых.
Я сказал:
– У нас таких нет.
– Каких – таких?
– Рассеянных, невнимательных, слабовольных, робких и замкнутых. Что касается ленивых, то как вы их узнаете?
Этим вопросом я сразу поставил главного инженера в тупик. Выручил его Игорь, брат которого имеет «Москвич».
Игорь вообще у нас самая выдающаяся личность. У него бледное лицо. А это считается в нашей школе самым шикарным. Особенно если лицо оттенено черными волосами. Голос у Игоря низкий, басовитый, как у завуча. Наша классная руководительница Наталья Павловна всегда ставит нам Игоря в пример. Его поразительную воспитанность и трезвый ум. На самом деле Игорь большой дипломат.
Игорь подмигнул нам: мол, не беспокойтесь, сейчас я этого дядю окручу, – и, обращаясь к главному инженеру, почтительно сказал:
– Вячеслав Петрович, вы хотите распределить ребят согласно их склонностям и интересам?
Он уже знает, как зовут главного инженера!
– Вот именно, – обрадовался главный инженер и опять скосился в шпаргалку, – «согласно склонностям и интересам»!
– Тогда позвольте нам это обсудить, – рассудительно проговорил Игорь, – мы каждому наметим цех согласно его склонностям и интересам.
– Что ж, – согласился главный инженер, – ты дело говоришь.
И укоризненно посмотрел на меня. Дал понять, что Игорь говорит дело, а я несу чепуху.
Я давно привык к тому, что Игорь говорит умно, а я глупо, что с ним соглашаются, а со мной нет. И укоризненный взгляд инженера я оставил без всякого внимания. Тем более, что он опять вдруг нахмурился:
– Но вы будете мудрить!..
– Нет! – закричали мы. – Мудрить мы не будем.
Мы стали распределяться по цехам.
С теми, у кого были склонности и интересы, дело решилось быстро. Гринько с Арефьевым попросились в электроцех – они электрики и радисты. Полекутин – в моторный. Гаркуша с Рождественским – в малярный, они художники. А Игоря главный инженер взял к себе в техники – так он ему понравился.