Приключения мальчика меньше пальчикаИз жизни насекомых
Шрифт:
Из двух яичек сразу торчали черные головки червячка, и оба червячка шевелились внутри яйца, а потом стали медленно выползать из него. Несколько крайних яиц были уже пусты. Оставалась от них одна оболочка, а червячки уже вышли и уползли.
Когда я взглянул на самый край листа, я увидал, что эти червячки уже сидели там и ели. Они были так мелки, что я не мог рассмотреть, как они едят. И только кусок съеденного листа показывал, что они уже начали истреблять капусту.
Все мы в деревне знали, какое опустошение наносят эти червяки капустным грядкам. И все также знали их пеструю с желтым длинную мясистую фигуру. Но я никогда не видывал, как они родятся из яиц,
Теперь мне хотелось только рассмотреть хорошенько взрослых червей и посмотреть, как это они едят капусту.
Искать здесь капустных червей долго не пришлось. Я увидал, что соседний моему лист капусты был сильно обгрызен. Хотя самих червей мне было не видно, но я догадывался, что они есть на том листе, который изъеден.
Я спустился вниз, перебрался там на соседний лист, влез на него и, когда вышел на самую верхушку, то увидал по краям листа трех больших гусениц. Они сидели на изъеденных листах и непрерывно ели.
Я подошел поближе к одной из них, самой большой по росту, и стал наблюдать. У нее было впереди три пары ног на груди и четыре пары сзади, на брюшке. Помещалась она как раз на ребре листа, охвативши этот лист всеми четырнадцатью лапами. Выходило, что она сидела на ребре листа верхом, точно на хребте лошади, и так крепко держалась за лист всеми лапами, что оторвать ее от листа было очень трудно. Я попробовал было оторвать ее и сильно толкал в один бок обеими руками. Но сдвинуть ее с места мне не удалось ничуть.
На голове у нее был жесткий, точно косточка, щиток, два маленьких глаза и довольно большой рот, который она постоянно набивала зеленью. Две сильных зубчатых челюсти непрерывно работали, — отрывали свежие куски листа и жевали. Только жевали они не сверху вниз, а сбоку вбок, как у кузнечика и как вообще у всех насекомых. Рот был постоянно наполнен зеленью. Было похоже, как будто я смотрю на корову, которая пасется на сочном травянистом лугу и с голода поминутно набивает себе травой полный рот.
Я стоял возле гусеницы больше получаса. Она ела все это время не переставая, и я не могу сказать, перестает ли она есть когда-нибудь или с утра до вечера только и делает, что ест. За это время она выгрызла уже большой участок листа. И я спрашивал себя: при такой прожорливости не съедят ли эти три гусеницы целого капустного листа? Ведь растут они не один день, а несколько и, значит, едят непрерывно несколько дней подряд.
Очевидно, что если из 23 яиц, отложенных бабочкой, выйдет 23 гусеницы, то они за свою непродолжительную жизнь съедят целиком кочан капусты. А если из этих 23 гусениц выйдут новые 23 бабочки и каждая из них отложит опять по 23 яйца, то вышедшие вновь гусеницы съедят целиком уже 23 кочана капусты. Это ясно всякому ребенку. И потому понятно, как гибельны для людей были бы бабочки-капустницы, если бы их никто не истреблял.
У меня не хватило терпения ждать долее, когда моя гусеница кончит есть и сделает хоть маленький отдых. И я перестал наблюдать за ней. На этот лист, на котором я теперь стоял, спускалась ветка сирени. Может быть, ветер пригнул ее сюда, а может быть, она была сломана. Я стал искать, не сломана ли она где-нибудь. И вдруг заметил, что на ее стебле, под одним листом, уцепившись всеми лапами, спокойно сидит такая же гусеница-капустница, самая толстая из всех, каких я видел.
Меня заинтересовало, зачем она сидит на сирени, которой есть она не может, и я стал следить за ней. Вдруг я вижу,
Такую золотистую куколку, подвешенную на нити в разных укромных уголках, я видал и раньше. Только не знал, кому она принадлежит и что из нее выйдет. А вот теперь мне выпало счастье видеть собственными глазами и само превращение.
Я читывал, что для бабочки это — самое обыкновенное дело. И каждая бабочка неизбежно переживает раз в своей жизни это превращение. А все-таки оно кажется мне каким-то чудесным явлением. И я совсем не могу понять, каким образом невзрачный и часто противный червячок превращается в затейливую, иногда очень изящную куколку.
А эта куколка повисит-повисит неподвижно несколько недель, и вдруг, в одно прекрасное мгновение, оболочка ее лопается и из нее спокойно вылезает на свет совершенно новое создание. Это создание — крылатая, иногда очень красивая бабочка, которая совершенно не похожа на ползавшего противного и прожорливого червяка.
IX. Я направляюсь к дому. Не то бомба, не то черепаха
Когда я смотрел, с каким аппетитом гусеница пожирает капусту, у меня проснулся сильный голод. Я вспомнил, что сегодня у меня ни крошки не было во рту и мне страшно захотелось есть. Нужно было поспешить для этого домой. Но как я поспешу? Сколько-то времени понадобится теперь мне, чтобы дойти туда своими крошечными ногами? Идти среди зарослей капусты было очень трудно. А потому я постарался сначала выбраться на ровную садовую дорожку, которая проходила вблизи капустника за кустами сирени.
Нелегко мне было это сделать. Но, выбравшись на эту дорожку, усыпанную песком, я пустился бежать к дому со всех ног. Но как я ни старался ускорить свой бег, я ушел очень недалеко. Бежал я без отдыха минут десять, весь покрылся потом, а пробежал едва ли пять аршин пути. Ноги мои тонули в песке, я задевал за более крупные песчинки, спотыкался на них, часто обрывался и падал. А потому подвигался так медленно, точно топтался на одном месте, а не спешил изо всех сил.
Так ли я, бывало, бегал, когда был большой! Да, скверно быть маленьким и передвигаться только на собственных ногах! Как бы хорошо было полететь опять на стрекозе либо на шмеле! Только бы научиться надевать на них узду и направлять их путь туда, куда нам надо.
Я перевел дух и пошел далее медленными шагами. Но зато следующие пять аршин я шел вдвое дольше.
Так шел я несколько часов до конца дорожки, то отдыхая, то озираясь по сторонам. Одна мысль только пугала меня больше всего: что, если по этой дорожке пойдет кто-нибудь из взрослых людей и я не успею вовремя свернуть в сторону? Наступит он тогда на меня своим огромным сапогом, и конец! Летал по поднебесью и нигде не пострадал, а тут меня раздавят среди чистой дорожки в двух шагах от самого дома! К моему счастью, никто здесь не проходил, и я помаленьку достиг конца сада без всяких приключений.