Приключения маленького тракториста
Шрифт:
Алешка догадался о грозящей ему опасности, когда машина Черешкова появилась на пригорке. Он хотел заглушить мотор и юркнуть в кусты, но было уже поздно. Не проехав и ста метров, Черешков вышел из своей «Победы» и, не обращая внимания на Харитона, широким шагом направился к трактору. Тут не только нельзя уже было спрятаться, но не оставалось даже времени вымазать лицо, как советовал ему в таких случаях делать Харитон. Ну что ж, пропадать так пропадать! Под конец хоть показать, как он может вести трактор. И, прищурившись на растущую вдалеке березку, Алешка повел машину,
Черешков вышел на пласт и поднял руку.
Алешка остановил машину и открыл дверцу кабины. Он увидел удивленное лицо директора, за ним испуганного Харитона и услыхал, как, повернувшись к Форсистову, Черешков резко спросил:
— Почему у вас посторонние люди работают?
— Мальчишка, — неопределенно пробормотал Харитон. Он старался понять: узнал ли Алешку директор, а может быть, принимает за другого парня. — Мальчишка, Георгий Петрович…
— Вор!
Алешка выпрыгнул из кабинки.
— Не имеете права так обзывать.
— Право? А ну, марш отсюда!
Форсистов метнулся к Алешке, схватил за руку и вывел с борозды.
— А где же Николай Лопатин, ваш сменщик? — спросил Черешков.
— Колька, где ты? — Харитон метался от шалаша к опушке леса. Наконец он отыскал Лопатина в кустах, выволок к трактору и на глазах директора принялся распекать:
— Это ты мальчишку какого-то на трактор пустил? Сколько раз я говорил, чтобы посторонних и духу не было! Опять за свое. Учил, учил, так и не выучил. Так вот, в последний раз предупреждаю: еще увижу, — тебя с машины прогоню. Не посмотрю, что труды свои вложил.
Колька только мигал глазами. Вот так Форсистов! Ему бы не на тракторе ездить, а на сцене комедию ломать! С таким не пропадешь!
Харитон прогоняет Алешку
Форсистов был очень доволен, что все обошлось более или менее благополучно. Ведь могло дойти до драки, — горяч Алешка; ишь, как звереныш оскалился! Но после отъезда Черешкова он твердо решил: надо прогнать Алешку. В конторе не заметят, а в Черепановке? Опять Харитон выкручивайся. Оставалось одно: перевестись в другую бригаду — и концы в воду.
На следующий день после смены он отозвал Алешку и сказал, присаживаясь на землю.
— Придется тебе в другом месте работу искать.
— Это кто же меня уволил? Директор?
— Надо было смолчать, а ты чуть не в драку.
— Он же не знает, что я у тебя сменщиком, — продолжал Алешка.
— Тогда я тебя увольняю. Кто нанимал, тот и увольняет. Ты со мной рядился.
На это Алешка возразить ничего не мог. Он понимал, что жаловаться на Форсистова он не может, и в тот же день ушел из шалаша. В Черепановке оставаться нельзя. Но куда идти? Не в Серебрянку же. Вернуться в училище и рассказать обо всем Сергею Антоновичу? А может быть, поехать к дяде Пуду? Алешка сидел в своей летней горнице, смотрел в окно на яблоневую ветку и думал о неудачливой своей судьбе.
Невеселые размышления его были прерваны появлением Тани.
Алешка не верил своим глазам. Зачем она пришла? Наверное, уже знает, как он схватился в поле
— Мне надо тебе что-то сказать, — взволнованно произнесла Таня. И, минуя Глашу, сбежала с крыльца.
Он догнал ее на улице. Таня сказала, не оборачиваясь и быстро шагая посреди дороги:
— Следователь приехал.
Алешка думал об ее отце.
— Георгий Петрович меня первый вором назвал.
Она продолжала скороговоркой:
— Следователь сейчас у отца. И всё спорят и спорят, не могут понять друг друга. Следователь говорит: «У меня ордер на арест тракториста Алексея Левшина». А отец отвечает: «В МТС нет тракториста Алексея Левшина». Тогда следователь достает газету и показывает на портрет: «А это кто такой?». «А это Николай Лопатин! Тут ясно в газете написано!» А следователь ему: «Мало ли, что написано! Это Алексей Левшин». А отец даже рассердился: «Я своим глазам больше верю, чем вашим вымыслам. Я отлично знаю и Левшина и Лопатина. Так вот — в газете Лопатин!» Ну, а следователь тоже рассердился. Расстегнул свой портфель и спрашивает: «У Левшина дядя есть? Есть! Племянника своего знает? Знает! Так вот его показания!» И читает: «В газете напечатан портрет моего племянника Алексея Левшина». Теперь они едут сюда.
— Пусть едут…
— Помнишь, что я тебе говорила? Надо было пойти и все рассказать…
— Помню…
— Что же ты думаешь делать?
— Не знаю… — И бросился в проулок.
— Алеша, постой… Я тебе не все сказала… — Таня побежала за ним. Она догнала его у леса. — Алеша, подожди..
Она не понимала, куда идет он и куда следом за ним идет она. Лесная тропинка извивалась меж кустов, перелесками, по болоту, и наконец вывела их к озеру. Алешка пробрался через прибрежную осоку, залез в лодку и оттуда сказал:
— Я вон на тот остров, — видишь? Только никому не говори.
— И я с тобой, — ответила Таня и, прежде, чем Алешка согласился, сбросила с себя сандалии и зашлепала по воде.
Алешка усадил ее на скамейку и, пробираясь сквозь высокую, шуршащую траву, вывел лодку на светлую озерную гладь.
— Пусть теперь следователь поищет меня! — сказал он, оглянувшись в ту сторону, где за лесом была Черепановка. — Да и не добраться ему до острова!
Они причалили к острову, оставили лодку в бухточке и пошли к шалашу.
— Здесь хоть все лето можно прожить.
— Я ружье привезу.
— Хлеба бы, — сказал Алешка. — Без хлеба пропадешь.
— И я сюда переберусь, — неожиданно заявила Таня.
— Скажешь тоже! — смутился Алешка.
— Но почему нет?
— Понимаешь, неудобно как-то…
— Чепуха! Я буду тебе помогать.
Алешка не знал, как убедить Таню, что ей действительно нельзя оставаться на этом острове, и вдруг в голову пришла спасительная мысль.
— Если ты убежишь сюда, весь район на ноги поставят. Тогда и тебя, и меня сразу разыщут.