Приключения маленькой девочки в большом мире

Vismut

— Больной Самойлов Александр Николаевич, — вешал молодой женский голос. — Поступил три дня назад с диагнозом параноидная шизофрения и диссоциативное расстройство идентичности. Воображал себя маленькой девочкой двенадцати лет. Утверждал, что обладает магией Дружбы. При задержании кидался песком в медбрата Коровина, обзывал его бандитом, разбойником и похитителем маленьких девочек, из-за чего доставку в больницу пришлось осуществлять в смирительной рубашке. В туалет сходил в коридоре за кадку с пальмой. Ночью

каким-то образом развязался, заплёл себе косички, рассказывал, что к нему прилетала фея и издевалась, прижигая молнией ягодицы. Естественно, никаких следов прижигания обнаружено не было, только многочисленные следы от уколов успокоительным. На второй день ходил с уткой в руках, утверждая, что медбрат Коровин обидится, если он от неё избавится. Убежал от санитаров и бегал по коридорам, пока не получил открывающейся дверью поперёк спины, после чего был пойман. Жаловался, что медбрат Коровин хочет продать его в рабство капитану Себастьяну Перейре, торговцу черным деревом. В роли Себастьяна оказался лечащий врач больного — профессор Васильев. По дороге к процедурному кабинету жаловался, что чувствует эманации боли и страданий, поэтому Коровину пришлось тащить его туда силой, так как больной не хотел идти, имитируя слабость. Крутился перед зеркалом, утверждая, что очень мило выглядит в этой смирительной рубашке. На обратном пути называл медбрата Коровина папой и спрашивал, почему тот не стал продавать его в рабство, задавал десятки разнообразных вопросов, чем чуть не довел Коровина до рукоприкладства. Играл с мягкими игрушками в коридоре и разговаривал с плюшевым волком, после чего вскочил и убежал, в ужасе крича что-то про саблезубых зайцев….

И тут я вспомнил всё. Всю свою паршивую жизнь. Родственников-уродов, что довели меня до алкоголизма, а потом упекли меня в психушку, дав на лапу главврачу; больную печень и отбитые почки; кредиторов и коллекторов; безуспешные поиски работы. Вдруг я понял, что там, в другом мире, когда я был девочкой-волшебницей, мне было намного лучше, чем здесь. И отчетливо осознал, что хотел бы остаться там навсегда.

'Ты уверен, что хочешь вернуться?' — раздался в голове вкрадчивый голос?

'Хочу!' — также мысленно ответил я. — 'Лучше быть двенадцатилетней девочкой-волшебницей, чем так жить.'

'Ну смотри, не пожалей!' — ухмыльнулся голос.

Больничная палата свернулась в точку и исчезла вместе с погасшим сознанием.

— Эй, Рени, девочка моя, что с тобой?! Очнись!

Эпизод 25

Эпилог. Два месяца спустя.

Рени, помахивая дамской сумочкой, шла по улице. Лёгкое платьице развевалось под теплым ветром, цепляло голые коленки, отчего ей казалось, что кто-то подкрался снизу и щекочет пёрышком. Туфельки бодро стучали по брусчатке.

После

удара по голове ушли в прошлое за заботами и делами недолгие приключения. Отдалились в глубины памяти фейка Динь-Динь и её колючие молнии. Маттис уговорил целительницу Висенну забрать волка Хамфри с собой, пообещав, что Геральт присмотрит за ним в Майене, убедив, что в городе зверю не место. Хамфри выл, ругался, обзывал Рени дурой и неблагодарной скотиной, бросающей лучшего друга на произвол судьбы, но всё-таки был вынужден отправиться в Майен. Рени очень надеялась, что ему и правда там будет лучше.

С магией тоже ничего не получалось. Пока был рядом Хамфри, можно было тренироваться. Он направлял, указывал на ошибки и учил правильному пафосу. Теперь же подсказывать стало некому, а попытки тренироваться не давали никакого видимого результата. Наверное, Рени что-то делала не так. Мороженщика тоже найти не удалось. Девочка долго бродила по улицам в поисках этого кафе, умудрившись несколько раз основательно заблудиться, но поиски так и не увенчались успехом. В итоге, дело было заброшено, а силы направлены на учёбу. Она научилась кое-как читать и писать, выучила арифметику, которая шла у неё с такими успехами, что Рени смогла удивить даже умудренных опытом математиков из городской Академии Наук.

Висенна, согласившаяся остаться на недельку, часто разговаривала с Рени. Можно даже сказать, что за такое короткое время они стали почти подругами, несмотря на разницу в возрасте.

Ну, а главным плюсом оказалось то, что счетчик, первое время росший как на дрожжах и достигший пятидесяти шести, потихоньку пополз вниз. Жизнь налаживалась, а Маттис, получивший после поимки любителя маленьких девочек приглашение поступить в ряды городской стражи, прорвался сквозь бюрократические препоны и всё-таки удочерил Рени. И теперь она смело и с гордостью представлялась на улице незнакомым людям:

— Я Рени — дочь городского стражника!

Но пока это всё не важно.

Окно в комнате Рени выходило на городской парк, вольготно раскинувшийся сразу за площадью. Проснувшись вчера ночью, она выглянула в окно. На краю парка, боясь шагнуть с зелёной травы на холодные тесаные каменные плиты площади, купаясь в лунном свете гарцевал маленький белый единорожек. Старые, полузабытые воспоминания о 'Силе Дружбы' вновь всплыли в её памяти.

Маттис сразу сказал, что единорогов не существует, а всё это ей приснилось. Рени сделала вид, что поверила и бывший бандит, а ныне уважаемый член городской общины, облегченно вздохнув, ушел в казармы городской стражи. Но девочка, знала, что не спала в тот миг. И вот теперь, она, вся светясь в лучах утреннего солнца, шла навстречу новым друзьям, новым приключениям и, чем черт не шутит, новой магии!

Конец.