Приключения Марси
Шрифт:
– У меня нос грязный?
– я достала платок и потерла нос.
– Марсия, вы первый раз платком пользуетесь?
– слегка раздраженно спросил лорд Ронан.
И вот, что ему на это ответить? Напрягла память, вспоминая, что делала с тряпками Сильвия, но тут мне на помощь пришло тело. Наконец-то! А раньше было никак?
– Прошу прощения, лорд Ронан, - извинилась я, отвернулась и аккуратно высморкалась, стыдливо сворачивая платок и убирая в карман.
– Благодарю вас за помощь.
Ректор остановился и внимательно-внимательно посмотрел
– Апчхиц, пошел вон, апчхи, - отмахнулась я.
Ну, совершенно не до него.
– Гав, - оскорбился лохматый.
Лорд Ронан сделал едва заметное движение рукой, и пес потерял к нам всякий интерес, рванув куда-то в темноту. Мы медленно приближались к какому-то дому, я его не рассматривала, послушно вошла внутрь, прошла вглубь дома и бухнулась на кресло, застонав. Состояние было настолько паршивым, что мое местонахождение меня совершенно не волновало. Ректор подошел ко мне, уже без пальто, и начал раздевать.
– Марсия, а вы всегда ходите в пальто и в куртке?
– спросил он.
– Куртка не моя, - отмахнулась я.
– Лорд Ронан, я, кажется, умираю.
Он усмехнулся, забрал верхнюю одежду и оставил ненадолго одну. Я прикрыла глаза и открыла их только тогда, когда меня подняли с кресла.
– А где мы?
– спросила я.
– У меня, - коротко ответил лорд и повел мою умирающую и чихающую тушку куда-то наверх.
– У вас, так у вас, - махнула я рукой.
– Только похороните меня, а не в выгребную яму выкидывайте, - высказала я свою последнюю волю и утерла слезящиеся глаза.
– Ну, же, Марсия, от простуды сложно умереть, особенно среди магов, - усмехнулся ректор, заводя меня в комнату с большой кроватью.
– Можно подумать, что вы первый раз в жизни заболели.
– Так, в первый, - честно призналась я.
– А как раньше болели?
– тут же поинтересовался лорд, стягивая с меня платье.
– То сожрешь не то, то от блох расчешешься, - сказала я, плохо соображая, что вообще происходит.
– А как-то лишай подхватила от соседского кота в деревне.
– Хм, - было мне ответом.
– Марсия, вы шутите?
– Я не умею шутить, - призналась я.
– И не понимаю, зачем это делать.
Ректор уложил меня под тонкую простынь и отошел куда-то. Когда он вернулся, я пыталась высморкаться в эту самую простынь. Простынь у меня отняли, вместо нее вручили стопку платков.
– Сморкайтесь на здоровье, дорогая, - усмехнулся лорд.
– Вы очень добры, - кивнула я и села, спешно используя платок по назначению.
Простынь сползла до половины, и ректор пристально смотрел на меня.
– Скажите, Марсия, вас ничего не смущает?
– спросил он.
– А должно?
– я снова вытерла слезы
Ректор совсем откинул простынь и начал натирать меня чем-то приятно пахнущим. Затем снова накрыл до подбородка. Скрестил руки на груди, некоторое время, не сводя взгляда своих льдисто-серых глаз.
– Вас, правда, ничего не смущает в данной ситуации?
– снова спросил он.
– Не понимаю, - глаза начали слипаться.
– Я же полностью раздел вас, Марсия.
– сказал ректор.
– И что?
– да что привязался-то? Кошачьи боги, сделайте так, чтобы он провалился куда-нибудь и отстал от меня.
– Но я ведь мужчина, вы девушка. Ни слова протеста, ни возмущения, ни стыда. Ничего.
– Ах, вот, что он от меня хочет.
– Как вы смели, лорд Ронан, раздеть меня?
– вяло возмутилась я.
– Я мужчина, вы девушка, как вам не стыдно.
– Я девушка?!
– изумился он.
– Ну, не я же, - отмахнулась я и провалилась в сон...
... Я стою перед дверью, за которой слышу какой-то шум. Мне страшно, но я стараюсь держать себя в руках. Ко мне подходит Симус и с сочувствием смотрит на меня. Я отвожу взгляд и делаю шаг к двери, осторожно открываю ее и смотрю на постель, на которой разметался какой-то мужчина. Это мой отец. Я чувствую, как дрожит подбородок, и слезы катятся по щекам.
– Леди Элана, - ко мне подходит маленький пухлый человек.
– Лорду Анрэю сейчас лучше, он спит.
Я, молча, киваю и хочу уже выйти, когда слышу стон отца и бросаюсь к его постели.
– Отец, - зову я.
– Элана, - он открывает глаза и смотрит на меня помутневшим взором.
– Подойди, я тебя не вижу.
– Я здесь, отец, - я беру его за руку, и пальцы отца слабо сжимают мои.
– Девочка моя, - он опять закрывает глаза.
– Никому не верь, дочка, слышишь?
– он переводит дыхание и продолжает.
– Меня отравили, слышишь? Это яд.
– Яд?
– я испуганно вскрикиваю, но отец болезненно морщится, и я почти шепчу.
– Отец, вы знаете, что это за яд? Я могу приготовить противоядие.
– Против него нет противоядия, - отец открывает глаза и ловит мой взгляд.
– Я сам его сделал. Ирония, - он криво улыбнулся.
– Дочка, никому не верь. У тебя нет друзей, как не было их у меня. Слишком много чужих секретов... Сожги...
– Что сжечь?
– я наклоняюсь к самым его губам, потому что голос отца становится совсем не слышен.
– Сожги...
Вдруг его рука сильно сжимает мои пальцы, я вскрикиваю. Но не от боли, это агония. Тело отца выгибается дугой, на рубах выступает пена, глаза закатываются, и он кричит. Кричит так страшно, что я начинаю кричать вместе с ним. Отец обмякает, падает на постель, и его рука разжимается, выпуская меня из капкана сведенных судорогой пальцев.
– Отец, - я несмело тормошу его.
– Отец! Папа! Папа!..
...Я билась в истерике, металась по постели и кричала так надрывно, что уже саднило горло.