Приключения Мишеля Гартмана. Часть 2
Шрифт:
— Того-то нам и надо.
— Я к вашим услугам.
— Постой минутку. Где спят слуги?
— Один на конюшне.
— А другие два?
— В туалетной, смежной с спальней, чтоб тотчас явиться на зов господина.
— Вот тебе и на! Дом-то сущий капкан. Какие трусы эти пруссаки!
— Это не трусость, а скорее осторожность.
— Мне наплевать что, одно для меня ясно — возложенное на меня поручение, которое я принял, основываясь на твоих уверениях в успехе, просто неисполнимо.
— Полноте! — вскричал Карл Брюнер смеясь. — Ведь я вам говорю, что отвечаю за все.
— А
— Вот видите, друг любезный, — продолжал Карл Брюнер с лукавою улыбкой, — Господь, положим, создал пруссаков подозрительными, но Он же их сделал и пьяницами, один порок уничтожает другой. Понимаете?
— Что тут поймешь?
— А я понимаю.
— С чем и поздравляю тебя. Но довольно болтовни. Когда ничего здесь не поделаешь, то лучше вернуться в наш стан у Дуба Высокого Барона.
— Постойте, дружище.
— Чего тут стоять-то?
— Выслушайте меня хорошенько. Сегодня вечером, пока товарищи спали, а вы были не знаю где, я прокрался в дом.
— Ага!
— Самолично хотелось удостовериться в положении вещей и в трудностях нашего предприятия. Дом оказался пуст, и я воспользовался этим… отпер двери.
— Эхе-хе! Уж не ошибся ли я, чего доброго, на твой счет, молодец? Неужто ты менее глуп, чем я полагал?
— Пожалуй, что и так.
Оба посмотрели друг другу в глаза и захохотали.
— Черт возьми! — вскричал Оборотень. — Я не отступлюсь от сказанного. Что вы об этом думаете, товарищи? Попытаться?
— Взялись, так и попытаемся, — ответил Влюбчивый. — Двух смертей не бывает, а одной не миновать.
— Мне сдается, что мы похохочем, — подтвердил Шакал.
— Когда и вы согласны, то идем, — решил Оборотень.
Он поднял фонарь и взялся, было за ручку двери.
— Не тем путем! — с живостью вскричал Карл Брюнер. — Напротив, заприте дверь на все запоры.
Он отодвинул в сторону солому, брошенную на пол, и открыл вход в подполье.
— Вот наша дорога, — сказал он, — предоставьте это дело мне, и все будет отлично.
Дверь заложили накрепко, потом Карл Брюнер при помощи Шакала и Влюбчивого поднял крышку люка, и под нею оказались первые ступени каменной лестницы.
По знаку Карла Брюнера Оборотень спустился первым, чтобы освещать дорогу, Влюбчивый и Шакал последовали за ним, а последним был Карл, который тщательно закрыл за собою люк.
ГЛАВА XVII
Продолжение предыдущей
Лестница, по которой сошли смельчаки, имела не более двенадцати ступеней и вела в довольно обширный подвал, еще загроможденный пустыми бочками и бутылями. Подвал разделялся на две почти равные части деревянного переборкой, посреди которой была дверь.
Почти сорванная с петель, дверь эта стояла настежь. По запущению, в котором находился подвал, было очевидно, что он не служил уже много лет. Действительно, деревянная переборка наполовину сгнила, а разбросанные пивные бочонки и бутыли почти распадались в прах.
Карл Брюнер прошел впереди товарищей во второе отделение, раздвинул несколько пустых бочек, потом стал на колени
Некоторое время Карл рыл землю руками; она была чрезвычайно рыхла, словно недавно вскопана, и не представляла ни малейшего сопротивления. Вскоре показалось железное кольцо. Молодой человек ухватился за него и сильно потянул к себе. В ту же минуту большущий камень без шума отделился от фундамента стены и медленно ушел вглубь, открыв круглое отверстие такой величины, что в него прошел бы человек даже довольно тучный.
— Вот наша дорога, — сказал Карл, поднимаясь на ноги, — проходите, товарищи, я буду последним.
Оборотень наклонился к отверстию и осмотрел его при свете фонаря. Яма была круглая, вроде колодезя, и около семи с половиною футов глубины. Иного способа спуститься, как прыгнуть в нее, не оказывалось.
Контрабандист не колебался, он передал фонарь Шакалу, крепко ухватился обеими руками за края отверстия и спрыгнул вниз. Едва он коснулся ногами дна, как Шакал подал ему фонарь и спрыгнул в свою очередь. За ним последовал Влюбчивый, и Карл был последний. После него камень принял свое прежнее положение.
— Да где же мы? — спросил Влюбчивый.
— Черт меня побери с руками и с ногами, если я знаю, — возразил Оборотень, — мы, кажется, лазаем по помойным ямам.
— Терпение, — сказал Карл с своею лукавою усмешкой, — дом этот был построен на развалинах монастыря, разрушенного в 1793-м. Теперь мы в монастырских подземельях, где кишмя-кишит, как сами видите, потаенными проходами и тайниками.
— А графиня знала это, когда покупала дом?
— Как не знать! Из-за того и купила.
— Та, та, та! — вскричал Оборотень. — Это странно что-то.
— Напротив, очень просто. Лучше кого-либо вы знаете, какие неумолимые враги преследуют графиню, весьма важно было для нее…
— Правда, понимаю теперь! — воскликнул Оборотень, ударив себя по лбу.
— А я так ничего не понимаю, — заметил Влюбчивый, — все равно, лишь бы выбраться отсюда поскорее. Мы тут, словно сельди в бочке, и воздух не чист.
— О! Теперь самое трудное сделано, — возразил Брюнер.
— Я, напротив, нахожу, — вмешался Шакал, поглаживая длинную рыжую бороду, — что прогулочка эта не без прелести и живописна, ей-Богу! Смешно этак расхаживать под землею в многолюдном городе, и никто про тебя не ведает, не гадает!
— Согласен, что приятно, но перестаньте болтать, — остановил Оборотень, — у нас другое дело на руках. Что теперь прикажешь, распорядитель?
— Мы пройдем под землею на другую сторону улицы, — ответил Карл Брюнер.
— По водосточной трубе, значит?
— Ничуть, под нею. Это подземелье идет легкой покатостью в глубь земли. Здесь мы уже на тридцать футов ниже поверхности, а ход углубляется футов на сорок.
— Справедливо изволишь рассуждать, идем.
Молодой человек придавил пружину, совершенно незаметную для того, кто не знал о ее существовании. Тотчас отворилась потайная дверь, и взорам изумленных путников открылся длинный подземный ход.