Приключения на Лесной улице

Абрамов Александр Иванович

– Тю-тю денежки. И аномалия тю-тю.

И в это время, как в хорошем детективе, зазвонил телефон.

Я снял трубку и услышал голос моего редактора из одного узковедомственного издательства, иногда обращающегося к художественной литературе.

– Старик!
– орал голос.
– С тебя причитается!

– С чего бы это?
– кисло спросил я.

– Альманах вышел! С твоим рассказом! Лети за гонораром!

– Когда лететь-то?

Голос стал серьезен и вдумчив:

– Сегодня ты уже не успеешь, так что давай завтра. С трех до пяти. Понял?

Не

понять было трудно, о чем я и сообщил сначала редактору, а потом, повесив трубку, Гане с Людой.

– Большой гонорар?
– спросил Ганя. Он явно завидовал - не деньгам, нет: тому, что я все-таки попал в эпицентр аномалии, не промазал, в середку угодил, и не сказочки это, не шуточки студенческие, а серьезно. Вот так.

– Не очень, - скромно сказал я, а Люда вмешалась:

– Не в этом дело. Какая разница - сто рублей или тысяча? Важно, что приметы сбываются аккуратно, стоит только подумать о них. В общем, есть план эксперимента. Берем том Даля с пословицами, поговорками и приметами, выписываем нужные в столбик и проверяем.

Предложение Люды казалось заманчивым. Действительно, выписать сначала все денежные приметы, потом еще какие-нибудь - с везением в конце, и ждать, пока сбудутся. Но, если быть честным, меня пугала перспектива превратиться в подобие уэллсовского человека, творившего чудеса. Пугала и потому, что в чудеса я не верил: это во второй половине двадцатого столетия-то! Пугала и потому, что я усматривал в моей аномалии связь с нашими предыдущими приключениями. А наши предыдущие приключения устраивал кто? Соседи по окружающему пространству - вот кто. А значит, нехитрый силлогизм приводит нас снова к ним.

Я честно поделился с ребятами своими предположениями.

– Возможно, вы правы, - согласился Ганя, - только зачем они к нам прицепились?

– Знакомые, - предположил я.

– Мы им в знакомые не набивались.

– Подождите, - прервала нас Люда.
– Знакомые наши - люди разумные и свои опыты просто так не ставят. Значит, есть цель. Какая? Это раз. Второе: смысл опыта вам ясен? Мне лично нет. Третье: во всех прошлых случаях при опыте присутствовал кто-то из них, помните? Где они сейчас? Все это надо выяснить, и поскорее...

– Выясни, - сказал Ганя.

– Это возможно, - спокойно парировала Люда.
– Попробуем найти примету, которая бы нас вывела на экспериментаторов. Или хотя бы натолкнула на верный путь. У вас есть Даль?

Даль у меня был. Я достал коричневый толстый том и, покопавшись в оглавлении, раскрыл страницу четыреста семьдесят третью.

– Начали!

– Муравьи в доме - к счастью, - прочитала Люда вслух.

– Значит, городским жителям счастья не видать, - резюмировал Ганька. Валяй дальше.

– Кони ржут - к добру. Кто нечаянно завидит свет в своем доме - жди счастья.

Я не понял приметы:

– Это как же - нечаянно: вор, что ли, в квартиру залез? И это к счастью?

– Избавление от лишнего имущества чужими руками - всегда счастье, - сказал Ганя.
– Темный вы человек. Собственник. Стыдно должно быть...

Стыдно

мне не было. Я слушал Люду и потихоньку посмеивался над гигантским количеством жизненных оговорок, которые мудрый и терпеливый Даль назвал "суеверия-приметы". Многие из них (да что там многие - две трети!) безнадежно устарели даже не потому, что и верить-то в них перестали, просто их необходимые атрибуты - печь там, каша в горшке на печи, фыркающие в дороге лошади - медленно и прочно (пусть даже жаль их!) уходят назад, в прошлое и вытащить их оттуда нельзя да и незачем. Газовые духовки давно заменили русские печи, а фыркающие автомобили вытеснили фыркающих лошадей. Вот вопрос: можно ли переносить приметы с тех же лошадей на автомобили? И если да, то в какой степени их действие ослабло? Действие примет, конечно...

Я усмехнулся про себя: вчера я такой вопрос не задал бы. Приметы - чушь. Приметы - зеленый вздор, чепуха, чеховская реникса, не верьте в приметы, дорогие товарищи...

Но сегодня - дело другое. Сегодня приметы сбываются вовсю. Любая из них проверено. И даже если скинуть это "сбывание" на наших пресловутых знакомых шутников из соседнего пространства, то все равно дело не меняется. Жить становится опасно. Может, у них там объявлен месячник по исполнению примет кто знает! А я страдай от этого общественного рвения...

– Зеркало разбить - к худу, - устало читала Люда.
– Кирпич выпал из печи к худу. Увидать домового - к беде...

– Стойте!
– заорал я.
– Погодите!

Люда прервалась, посмотрела на мое сосредоточенное лицо, а Ганька не преминул ввернуть:

– Тихо: Чапай думать будет...

Но я уже придумал. Вскочил с кресла, взволнованно заходил по комнате. Идейка, конечно, не бог весть какая, но проверить ее не мешает. Только нужно приметку соответствующую отыскать.

Я резко остановился, театрально взмахнул рукой.

– Осторожно!
– крикнула Люда.

Поздно: конечно же, я зацепил подсвечник, и тот грохнулся на пол, разбрасывая по сторонам стеариновые капли. Свечки вывалились из своих гнезд и погасли.

– Вот слон, - сказал Ганя, помогая мне заметать следы преступления, - так и пожар недолго устроить.

– Не устроил ведь?
– обозлился я.
– Вот и не вякай... Людочка, посмотрите там приметку, чтобы к встрече с другом была. Или со знакомым. Или просто к встрече. Есть, наверно...

Люда повела по строчкам острием карандашика, кивнула согласно:

– Есть, конечно. А зачем вам?

– Вы читайте, читайте. Я потом объясню.

– Ну, вот, например: правая бровь чешется - к свиданию.

Я прислушался к себе: хоть бы что! Бровь чесаться не желала.

– Не то, Люда, дальше...

– В носу свербит - к радостной встрече.

– У меня свербит, - сообщил Ганя.
– Третий день. Я бы даже сказал: течет. Санорином спасаюсь. Годится?

– Санорин годится. Насморк - нет. Что там еще есть?

– Еще?
– Люда пробежала карандашом вниз и вдруг подняла голову, засмеялась: - Нечаянно свечу погасить - к гостям.