Приключения на Лесной улице
Шрифт:
– Может быть, это избушка на курьих ножках?
– поинтересовался Ганя.
– К лесу задом, к нам передом...
Юмор был невеселый, и я его не оценил. Пожалуй, у меня начинала складываться версия происходящего, вернее, не складываться, а только брезжить, слабо-слабо, еле заметно. Но я уже зацепил ее, теперь потянуть за кончик и вытащить. Но для этого требовалась кое-какая проверка.
– Ну-ка, полезай из окна, - сказал я Гане.
Ганя послушно перелез через балкон, спрыгнул на землю и... пропал.
– Теперь обратно, -
Ганя возник из-за балкона, как Петрушка из-за ширмы, сел верхом на барьер, оглянулся, присвистнул:
– Опять лес!..
– А было?
– Поселок был. Прыгал вроде в лес, а очутился на улице. А теперь опять...
– Хочешь гипотезу?
– спросил я.
– Только все равно не поверишь...
– Поверю, - сказал Ганя и вошел в комнату, - я теперь всему поверю.
– Это один и тот же дом, одна и та же квартира, и можно считать, что мы из нее никуда не выходили, - выпалил я залпом.
– Неужто?
– Ганя вложил в восклицание весь свой наличный запас сарказма. А улица нам приснилась? И пыль, и дома, и лес? Так, что ли?
– Нет, конечно, все было и все осталось. Только, выйдя из дома, мы шли к нему же. Что-то вроде ленты Мебиуса, только посложнее. Может быть, какой-нибудь пространственный ее вариант; я не математик, не знаю. На такой ленте, если ты помнишь, - тут уж и я не пожалел сарказма, - можно двигаться от одной точки по внешней стороне ленты, а вернуться к той же точке, но уже с другой стороны - с внутренней. Так сказать, к изнанке точки.
– У ленты Мебиуса есть только одна сторона - в этом-то весь секрет. Физик не преминул поправить зарвавшегося журналиста.
– И потом, как бы мы тогда могли видеть одновременно два торцовых дома, если он всего один?
Тут уж я возмутился ненаблюдательности студента.
– Ты видел два дома? Лично я - нет. Из первого окна я заметил только дома по сторонам: четыре справа и четыре слева. А второй торцовый особнячок появился, лишь когда мы прошли пол-улицы. Не веришь - сбегай проверь.
Ганя не поленился: перелез через окно, исчез, а через несколько минут возник снова, запыхавшись, плюхнулся в кресло.
– Все точно. Там есть место, где из поля зрения сразу пропадает половина улицы. Сделаешь шаг - и только лес и небо. Шагнешь назад - и снова дома появляются. С другой стороны - то же самое. Как будто улица сначала в гору идет, да еще как круто, а потом - резко вниз.
– А на самом деле ни подъемов, ни спусков, так?
– Ровней не придумаешь, - согласился Ганя.
– Вы объясняйте дальше, у вас здорово получается. Например, почему из того окна поселок виден, а из этого лес?
Здесь в моей гипотезе было слабое место. Но раз уж у меня "здорово получается", главное - не молчать.
– Видимо, мы вышли с "лицевой" стороны дома, а пришли к "тыльной". Та же лента Мебиуса, помнишь: "изнанка точки..."
– Так что ж, выходит, здесь и заблудиться нельзя?
–
– А если в лес пойти?
– не сдавался Ганя, почему-то возжелавший непременно заблудиться в этом мире.
– Думаю, опять в поселок выйдешь.
– Куда же мы попали?
Куда мы попали, я не знал. Пока не знал. Но зато как устроено это "куда", я мог растолковать.
– Это - мешок, Ганя. Мешок в пространстве. Пузырь на воздушном шарике. Пространство почему-то прорвалось, и мы попали в этот аппендикс. Как по нему ни броди, все равно выйдешь назад, в мою квартиру, а значит, в наше пространство. Может быть, разрыв противоестествен и нам стоит поторопиться, а то зарастет дырка, и останемся мы навеки в этом мешке-поселке.
– Я пошутил, но мгновенно сообразил, что в шутке крылась немалая доля правды: разрыв мог "срастись". А мне еще хотелось опознать хозяев мешка.
– Да погодите вы! Рано паниковать, - отмахнулся Ганя. Он уже загорелся и тоже начал фантазировать.
– С мешком мне понятно: тут масса вариантов. Вот вы сказали: аппендикс. А вдруг таких мешков много? Они - как болезнь пространства, аппендиксы в организме Вселенной. И время от времени какой-то из них прорывается. Скажем, люди у нас пропадают, корабли, самолеты. Вон в "Технике-молодежи" раздел есть: "Антология таинственных случаев". Ищут какого-нибудь "Черного принца", а он преспокойно в мешке болтается, а?
А я еще упрекал его в рационализме и сухости!
– Не заносись, - успокоил я его.
– В конце концов, кто из нас ученый? Давай-ка лучше поторопимся. Времени, может быть, действительно мало. Кто знает? А я хочу еще по домам походить.
– Они же закрыты, - напомнил Ганя.
– Это же моя квартира. А в моей квартире есть и топор, и дрель, и еще масса полезных слесарных инструментов.
Я принес из кухни ящик с инструментами и вооружился топором и ломиком. Интеллигент Ганя взял стамеску и клещи. Уже привычно мы вылезли из окна в лес, очутились на улице (все как в моей гипотезе!), дошли до ближайшего особнячка и разложили свое хозяйство на веранде. Начать решили с двери. Взломщик из меня неважный, и я охотно доверил работу Гане, привыкшему в институте ко всякому техническому рукомеслу. Ганя долго возился, елозил по полу, тыкался носом в щели и, наконец, сообщил:
– Дверь не открывается.
– Слабо?
– спросил я.
– На "слабо" дураков ловят, - обиделся Ганя.
– Это же камуфляж; можете проверить.
Ганя не ошибся: дверь и вправду оказалась камуфлированной. Как будто кто-то неизвестно зачем вырезал аккуратные желобки щели в ровной и толстой стене, навесил петли и ручки: вот вам и дверь - для чужого глаза. Взламывайте, пытайтесь, крушите стену!
Но еще оставались ставни. Я подцепил одну из них ломиком, напрягся... Что-то хрустнуло в ней, и она легко распахнулась, закачалась на петлях, едва меня не задев.