Приключения на орбитах
Шрифт:
Н.С. Хрущев в одном из своих выступлений подчеркнул, что полет В.В. Терешковой демонстрирует миру равенство советских женщин в нашем обществе. Но разве когда-нибудь женщины добивались равенства с мужчинами в выполнении самой тяжелой и смертельно опасной работы?
Спустя много лет, вслед за В.В. Терешковой отправились в космос и другие женщины. Светлана Савицкая побывала там дважды. Салли Райд стала первой американкой, осуществившей орбитальный полет. Но нужно ли все это? Может быть, гибель Шарон К. Маколифф и Юдиты Резник во время катастрофы «Челленджера» заставит специалистов задуматься над этим вопросом. Мужчина умирает один, женщина гибнет вместе
Полеты на «Востоках» и «Меркуриях» на этом закончились. Просто поразительно, каким надежным оказался наш «Восток» – шесть полетов и ни одной серьезной неполадки, подобной хотя бы тем, что возникали порой на «Меркуриях».
Первый этап освоения космоса наглядно показал, что человек может жить и работать в невесомости. Теперь следовало задуматься над выбором дальнейших путей развития космонавтики. Здесь открывались две перспективы. Первая – индустриализация космоса, с тем чтобы в обозримом будущем развернуть на орбитах космические заводы по производству новых материалов, лекарств и пр. Вторая – подготовка и проведение лунных экспедиций. Неизвестно, каким был бы этот выбор, если бы не политическая окраска, привнесенная в развитие космонавтики.
Луна и политика
Общественность США болезненно реагировала на отставание страны в освоении космоса. Американским специалистам было ясно, что даже значительные успехи в околоземных полетах не произведут на мир должного впечатления. Нужен был качественный скачок вперед, который оставил бы русских далеко позади. А сделать это можно было лишь с помощью принципиально новой и весьма впечатляющей программы. Таким образом, в развитие космонавтики все больше и больше вносилась политическая окраска, перед которой экономические и научные соображения отступали на второй план. В сложившейся ситуации неправильную позицию занял и Н.С. Хрущев.
Если после запуска первого советского спутника президент США Эйзенхауэр старался принизить всемирно-историческое значение этого факта, то после вывода на орбиту первого американского аппарата на такой же бесперспективный путь встал и руководитель нашего государства Н.С. Хрущев. Западные средства массовой информации разнесли по миру его пренебрежительное «апельсин», сказанное об американском спутнике «Эксплорер».
Научно-технический прогресс способствует развитию общества. Поэтому любые успехи в этой области человеческой деятельности (разумеется, кроме военной) должны приветствоваться независимо от того, в стране с какой определяющей идеологией они достигнуты. Позиция, занятая лидерами СССР и США в этом вопросе, была принципиально неверной.
Н.С. Хрущев, как и весь советский народ, гордился успехами в освоении космоса. Запуск первого спутника, полет первого человека продемонстрировали всему миру, что наша страна возродилась из пепла второй мировой войны и вышла на лидирующие позиции в мире. Запуски космических аппаратов также наглядно показали, что Советскому Союзу есть чем ответить на развязанную после воины западными странами «атомную дипломатию» – мощные ракеты могли доставлять полезные нагрузки не только в космос (монополия США на атомную бомбу давно ушла в прошлое).
Вместе с тем лидирующее положение одной страны даже в такой наукоемкой области, как космонавтика, не может служить убедительным свидетельством преимуществ ее социально-экономической системы. Но мысль о том, что именно социализм является «стартовой площадкой» ракет, что наши успехи в космосе неоспоримо свидетельствуют
12 мая 1961 года, выступая в Тбилиси, он подчеркнул: «Не случайно именно советские люди первыми поднялись в космос… В подвигах наших космонавтов отражены огромные успехи советской экономики, науки и техники. Они демонстрируют великие преимущества социалистического строя».
27 октября 1961 года в заключительном слове на XXII съезде КПСС опять прозвучала та же мысль: «Советский Союз сейчас буквально и фигурально штурмует небо и, претворяя идеи коммунизма в жизнь, демонстрирует превосходство социалистического строя над капитализмом».
Эти и другие подобного рода высказывания подогревали и без того накаленную обстановку и служили достаточным стимулом для принятия США важных решений в области космоса.
В общих чертах задача, стоящая перед правительством США, выкристаллизовалась довольно быстро. Вот, например, как рассказывает о ее зарождении американский публицист П. Райан в своей книге, посвященной полету «Аполлона-11». Он пишет, что на следующий день после полета Ю.А. Гагарина «…разочарованная (победой советских специалистов. – Г.С.) команда (обслуживающий персонал. – Г.С.) на мысе Канаверал познакомилась со сводкой новостей ТАСС: «Пусть капиталистические страны попробуют догнать нас, – торжествовал Хрущев»». Ответ Кеннеди пришел 25 мая: «Я убежден, что наша нация должна поставить перед собой цель еще до конца этого десятилетия высадить человека на Луну и благополучно вернуть его на Землю. Ни один проект в этот период не произведет большего впечатления на человечество или не будет более важным для долговременного исследования космоса и ни один не будет таким трудным или дорогостоящим для осуществления».*
[*] Из выступления Кеннеди на совместном заседании Сената и Палаты представителей США.
Вызов был брошен, и гонка к Луне началась.
Таким образом, важное решение об осуществлении пилотируемого полета на Луну было принято на основе лишь соображений престижа и политических амбиций. Все остальные факторы – научные, экономические – попросту не учитывались. Решение о полете на Луну переводило космонавтику на неоптимальный путь как с точки зрения ее ориентации на человека, так и с позиций внутренней логики ее развития.
С научной точки зрения лунные экспедиции были малоэффективными – информацию дешевле и легче получать с помощью автоматов. Кроме того, последние имели даже преимущество, поскольку их можно было направлять в труднодоступные районы Луны, где посадка пилотируемого корабля затруднена или вообще невозможна.
Такие полеты были неоправданы еще и потому, что средства на их осуществление перераспределялись из тех областей, где они могли повысить качество жизни людей, в область, где научно-технический прогресс был самоцелью. Человек выступал здесь лишь как средство осуществления научно-технической программы.