Приключения Ньютона Форстера
Шрифт:
Общество состояло из многих врачей и их жен; великий мистер Б. и веселый мистер В. тоже явились. Было тут несколько писателей или людей заподозренных в авторстве, человек пятнадцать аптекарей, понятно, ученых, один полковник, с полдюжины капитанов и в довершений сквайр и его леди и несколько общих знакомых, не ученых и не принадлежащих к профессии.
Для начала это было очень хорошо; и общество разошлось очень голодное, но восхищенное развлечением.
— Что это за шум? — сказала миссис Плаузибль мужу, который сидел вместе с ней в гостиной, читая «Ланцет».
— Не знаю, миссис
— Опять, опять. С четверть часа тому назад тридцать раз стучались в дверь. Я слышала это. Ну, я решила узнать, в чем дело, — сказала миссис Плаузибль и позвонила.
— Томас, вы не знаете, что это там за шум? — спросила она, когда в комнате появился слуга.
— Нет, сударыня.
— Пойдите и посмотрите.
— Слушаюсь.
Пока слуга не вернулся, каждый новый стук в дверь вызывал новый приступ любопытства миссис Плаузибль.
— Ну, Томас? — спросила она, когда вошел лакей.
— С вашего позволения, у мистера Фезибля разговор, вот и все.
— Что у него?
— «Беседа», дорогая. Очень странно, что доктор Фезибль задумал устроить такую вещь, — заметил доктор.
— Я нахожу то же самое, — ответила его жена. — Он не держит экипажа! Что могло заставить его устроить «беседу»?
— Понимаю, — заметил Плаузибль, — он хочет приобрести практику. Поверь мне, это ясно как день. Приманка для макрели.
Муж и жена снова замолчали; она взялась за вязанье, он за журнал, только чтение «Ланцета» не подвигалось, а вязанье покрывалось узелками; оба супруга были мрачны. Наконец миссис Плаузибль заметила:
— Я, право, не понимаю, мой дорогой, почему бы и нам не устроить также «беседы»?
— Я сейчас думал, что у нас это вышло бы лучше; у нас очень много знакомых.
— И все почтенных, — ответила его жена. — Таким образом, мы станем известнее свету.
— И моя практика увеличится. Я скоро совсем выбью с арены Фезибля.
Результатом этой «беседы» была «беседа», конечно, в гораздо лучшей обстановке и с лучшими слушателями, нежели состоявшаяся в доме Фезибля. Плаузибль решил унизить в глазах общих знакомых своего соперника и очень усердно принялся за дело.
Он велел подать карету и за два или за три дня до назначенной «беседы» объехал всех своих друзей, имевших редкости — иностранные, континентальные; говорил о них с видом знатока, выражал желание показать их многим талантливым людям во время «беседы», предлагал карточки для входа и вернулся домой в карете, набитой редкостями и уродцами.
Киршвассер и оршад служили прибавкой к чаю в буфетной комнате; и лица, которые присутствовали у обоих докторов, заявили, что «беседа» доктора Плаузибля была гораздо лучше «беседы» в доме Фезибля. Друг пришел с этим известием к доктору и миссис Фезибль. Они постарались принять равнодушный вид, но кусали губы, чтобы скрыть досаду. Как только добрый друг ушел, миссис Фезибль сказала:
— Что ты думаешь об этом, дорогой? Некрасивый поступок со стороны доктора Плаузибля. Мне сегодня утром говорили, что многие из наших знакомых желают познакомиться с ним.
— Не нужно уступать, моя любовь. Доктор Плаузибль может один раз блеснуть, но я подозреваю, что лошади съедят доктора, уничтожат его дом и вмешаются
— Действительно, очень неприятно, — ответила его жена. — Посмотри на его визитную карточку, дорогой: она вдвое больше нашей. Я нарочно выпросила ее у мистера Томкинса, чтобы сравнить с нашей.
— Что же, дорогая, придется заказать новые и на дюйм больше, чем были у него. Я решил, что раньше, чем он победит нас, дело будет стоить ему недешево.
— А ты слышал, что сказал мистер Смитсон? Они подавали оршад и киршвассер.
— Мы сделаем то же самое. Мне даже хочется подать мороженое.
— О, моя любовь, а расходы?
— Правда; но мы можем заморозить оршад и киршвассер. Простой лед, помнится, стоит два пенса за фунт.
— Ну, хорошо; это будет лучше, чем у них. И это еще не все, — ответил доктор.
Следующая «беседа», для которой Фезибль выпустил нарядные приглашения, прошла прекрасно. Собралось более многочисленное общество: Фезибль уговорил приехать к себе помещика, баронета, двух знатных леди, зазвал к себе французского графа (или искателя приключений), усатого барона, двух германских студентов в форме и с длинными волосами и довольно известную актрису.
Ему удалось раздобыть череп новозеландского вождя; немного красного снега (или красной воды, так как он растаял), привезенного капитаном Россом; кусок гранита со Скалистых гор; двуголового и двенадцатиногого котенка в спирте и с полюджины уродцев из семья птиц или пресмыкающихся. Все шло хорошо; он пожертвовал два последние полученные им гонорара на объявление об его беседе в «Утренней почте». И торжество Фезибля было полно.
Но недолго длилось оно; через десять дней Плаузибль снова разослал карточки; они были больше пригласительных билетов Фезибля, и по их краям бежал бордюр из лилий и роз. Были приготовлены лакеи, чай, кофе и ликеры, и сердце доктора Фезибля сжалось при виде того, как повара кондитеров то и дело входили в дом его соперника с корзинах и на головах. В свое общество Плаузибль залучил около пяти знаменитостей, четырех знатных дам, пользовавшихся лучшей репутацией, чем леди, посетившие Фезибля, около восьми баронетов и эсквайров, епископа из Фернандо-По, трех или четырех генералов и около дюжины французских и германских путешественников, не только с титулами, но и с орденскими ленточками в петлицах. Он достиг всего этого в ту минуту, когда встретил Ньютона Форстера и внес также его имя в список приглашенных. Часа через два Плаузибль вернулся домой, весь сияющий улыбками.
— Ну, как ты думаешь, дорогая, кто обещал быть у нас завтра вечером?
— Кто, моя любовь?
— Князь Фиццибелли.
— Да неужели! — в восторге вскрикнула она.
— Да, обещался быть непременно.
— Что скажут Фезибли? — заметила миссис Плаузибль. — Только он настоящий князь?
— Настоящий ли? О, да, конечно, отлично известный в Татарии.
— Ну, доктор, у меня также есть для тебя приятные новости. Вот записка от мистера X., ответ на твою; он обещает одолжить тебе восковую фигуру из Германии…