Приключения одной теории
Шрифт:
Бальсовые бревна не истирали найтовы по той простой причине, что их поверхность стала мягкой, губчатой, и веревки оказались словно утопленными в пробке. Двухфутовой толщины было достаточно, чтобы бревна устояли против двух штормов, во время которых волны вздымались выше плота; они выдержали даже столкновение с рифом в Полинезии.
Секрет надежности и остойчивости открытого бальсового плота, несмотря на незначительную высоту надводного борта, объясняется его исключительной способностью прилаживаться к волне. Плот переваливал через грозные горы воды, которые подмяли бы почти любое другое малое судно. Вторая причина – гениальная конструкция, благодаря которой вода тотчас уходила, как сквозь сито. Ни могучие валы, ни разбивающиеся ветровые волны не могли
Во время плавания было проведено несколько опытов с упоминавшимися выше выдвижными швертами, которые индейцы называют гуарами. Выяснилось, что пяти надежно укрепленных гуар шириной в два фута и длиной в шесть футов достаточно, чтобы плот мог идти почти под прямым углом к ветру. Подтвердилось также, что править плотом можно без рулевого весла, если поднимать или опускать гуару на носу или на корме.
Однако попытка идти галсами против ветра кончилась полной неудачей, и команда склонилась к общепринятому взгляду, что перуанский бальсовый плот, подобно любому другому плоскодонному плоту, может ходить только в общем направлении попутного ветра.
Но последующие исследования, проведенные после экспедиции, убедили меня, что наша неудача объясняется скорее незнанием забытых приемов, чем несовершенством системы, которую так долго с успехом применяли инки. Это подтвердилось во время второго эксперимента с плотом, проведенного в 1953 году у берегов Эквадора.
Гуары бальсовых плотов заметно отличаются друг от друга размерами (в зависимости от величины и типа судна) и материалом, из которого они сделаны. Обычная длина гуары 1,25-2 метра, ширина 10-25 сантиметров; правда, в районах, прилегающих к лесным массивам Эквадора, известны гуары длиной до 3,5 метра и шириной 0,5 метра. Гуары представляют собой прямоугольные доски с выступом или вырезом в верхнем конце.
Если для изучения древнеперуанских судов мы располагали только записками хронистов, схематическими изображениями в аборигенном искусстве и «духами плотов», то для знакомства с гуарами к нашим услугам есть подлинные экземпляры, которыми пользовались древние мореплаватели.
Такие гуары, чаще всего вырезанные из твердой и прочной древесины перуанского альгарробо, принадлежат к наиболее многочисленным находкам в доиспанских погребениях на побережье Перу. Есть мастерски выполненные гуары, которые представляют художественную ценность, и многие из них являются гордостью перуанских разделов музеев всего мира. Но большинство гуар сделано просто, без всяких украшений, а так как представляющие чисто прикладной интерес изделия не привлекали кладоискателей, они часто бесследно исчезали.
Пожалуй, можно сказать так: соотношение между профессиональной археологией и простым кладоискательством на перуанском побережье прямо пропорционально соотношению примитивных и богато украшенных гуар или соотношению между гладкой перуанской керамикой и красующимися в музеях декорированными фигурными сосудами.
Наиболее искусно обработаны гуары из районов Писко, Паракас и Ика в южной части побережья Среднего Перу. Но и здесь при раскопках находят примитивные, грубо сделанные гуары из альгарробо. Если на резных гуарах из района Чиму на севере Перу мы обычно видим только изображение одной птицы или одного животного на нерабочей части рукоятки (как и на местных веслах), то на лучших образцах из Паракаса резные или рисованные изображения птиц, рыб, людей или символические орнаменты расположены в два-три ряда. Часто верхний ряд составляют фигуры шести – восьми мужчин, которые стоят бок о бок, держась за руки так, что получается волнообразная линия.
Высказывались предположения, что некоторые гуары с особенно тщательно вырезанными украшениями были ритуальными эмблемами ранга; вероятно, это так и есть. Однако
Характерно, что резьбой в основном покрывали только ту часть гуар, которая оставалась на виду над палубой, а погруженную часть, скрытую от глаз команды и пассажиров, не украшали.
Естественно было ожидать, что чисто ритуальный предмет будет украшен во всю длину, подобно рукояткам обрядовых топоров или жезлам. Учитывая функции гуары, верхняя часть которой, а также рукоятка остаются на виду и не изнашиваются (к ним лишь изредка прикасается рука), можно уверенно предположить, что подавляющее большинство даже наиболее богато орнаментированных образцов использовалось по прямому назначению – вероятно, более высокопоставленными членами общины.
Когда в конце прошлого столетия в музеи и частные коллекции впервые поступили полученные при раскопках искусно обработанные доски из Писко, их считали просто замечательными образцами доинкской резьбы по дереву. И хотя Гретцер – специалист по Перу – в 1914 году заключил, что речь идет о морских гуарах, до недавнего времени мало кто задумывался над подлинным назначением этих досок.
Гретцер, проживший не один десяток лет в приморье Перу, имел полную возможность наблюдать уже уходящие в прошлое бальсовые плоты с гуарами, которые, как и в далекие времена, по-прежнему перевозили тонны сушеной рыбы на север, в Эквадор, а там забирали строительный лес и другие грузы. При раскопках в долинах Писко и Ики он сразу же определил назначение обнаруженных гуар, которые хранятся теперь в Берлинском музее этнографии. Гретцер видел в этой находке убедительное доказательство того, что жители приморья уже и доинкские времена регулярно выходили в океан и совершали плавания, подобные тем, которые засвидетельствовали испанцы.
Тому, кто незнаком с замечательными мореходными качествами инкских камышовых и бальсовых плотов, может показаться, что жители побережья делали только первые шаги в судоходстве. На самом деле древние перуанцы хорошо знали однодеревки и лодки с нормальным корпусом, и все-таки они предпочитали пользоваться своими судами, изумительно приспособленными к местным географическим условиям.
Широко распространившееся мнение, которое недооценивало якобы примитивные лодки из камыша тотора и бальсовые плоты, возможно, было одной из причин того, что поразительно мало внимания уделялось источникам, которые трактуют вопрос о мореходстве аборигенов. Даже после публикации Гретцера нередко можно было увидеть в музеях перуанские гуары с бирками «ритуальные лопаты» или что-нибудь в этом роде, хотя каждый мог убедиться, что гуары не подходят для земляных работ. По мере роста количества находок в раскопах становилось все более ясно, что эти своеобразные доски – какая-то часть морской оснастки, ибо в погребениях они обычно лежали вместе с рыболовными снастями или иными предметами, указывающими скорее на морской промысел, чем на земледелие. Бросалось также в глаза, что узоры на рукоятках гуар и местных веслах повторяют друг друга. Поэтому в последнее время гуары чаще всего экспонировали с бирками: «весло особого рода» или даже «руль».
Между тем достаточно взглянуть на рукоятку, чтобы сразу понять, что это своеобразное изделие не могло быть ни тем, ни другим. Главное свойство весла – безупречный баланс; рукоятка должна венчать вертикальную ось, чтобы лопасть не поворачивалась во время гребка. А рукоятка гуары совсем не сбалансирована, она расположена с самого края, поэтому грести такой доской невозможно. И нигде не ухватишься для баланса второй рукой. На большинстве гуар южного побережья есть прорезь для пальцев – что-то вроде ручки обычной сумки.