Приключения Огуречной Лошадки
Шрифт:
Дойдя до переулка, в котором жила тётка Полина со своей козой Алексашенькой, Катя остановилась. Тётка Полина стояла у своей калитки. Наверно, она собралась на базар — у ног её стояла большая корзина с огурцами и зеленью. У калитки не было задвижки, и тётка Полина привязывала её тесёмкой. Пока она возилась с калиткой, Алексашенька бесшумно подобралась сбоку и сунула морду в корзину.
Глаза её были мстительно сощурены. Быстро работали узкие челюсти, перетирая огурцы. Когда тётка Полина повернулась к своей корзине, Алексашенька гоняла по донышку последний огурец.
— Батюшки!
Но та мотнула рогами и, волоча за собой верёвку, медленно затрусила прочь. Катя перестала есть крыжовник и подбежала к тётке Полине.
— Тётенька, не плачьте! — тянула она её за рукав. — Не расстраивайтесь так!
Тётка Полина перестала реветь, утёрлась рукавом и решительно надвинула шляпку на глаза.
— Ну всё! Теперь конец моим мучениям! Сегодня же продам тебя, злыдня! — Она погрозила кулаком уходящей к лесу козе. — Вот подою в последний раз, и всё!
Постепенно злость её прошла. Она посмотрела на Катю внимательно и вдруг радостно улыбнулась:
— Деточка! Это ты?! А где твоя Лошадка?
— Не знаю, — пожала плечами Катя. — Что-то не идёт.
— Ты её лучше ищи, лучше… Такую хорошую Лошадку. Ты позови её по-своему, ладно?
Катя послушно отдала свой крыжовник и сорвала травинку. Петушиный крик трижды прозвучал в тишине. Тётка Полина замерла, поглядывая на кусты. Огуречная Лошадка не отзывалась.
Она в это время стояла привязанная полотенцем к ручке двери. Повар гладил её, хлопал по спине, по бокам. Заглянул в тёмную глубину уха-листочка, раздвинул челюсти и осмотрел просвечивающееся бледно-зелёное горло, потрогал пальцем чистые зубки-зёрнышки.
— Тэк-тэк-тэк, — задумался он. — Сделаем вот что! — Он с грохотом приволок из сарая детскую ванночку. — Сперва тебя надо искупать в уксусе…
Не успела Лошадка и хвостом махнуть, как уже очутилась в ванночке и на спину ей полилось что-то едкое и кислое. Защипало глаза и стало трудно дышать.
— Потом посолить… — бормотал Повар, щедро натирая её зелёные бока солью, — и поперчить.
Тут же в глаза, в ноздри начала набиваться едкая красная пыль. Лошадка больше не могла терпеть. Она заметалась, забилась, но полотенце крепко держало её за шею. Повар в задумчивости остановился и, почесав затылок, полез в поваренную книгу.
— Тэк-тэк-тэк… — Он нашёл нужное и, водя по строчкам пальцем, начал читать: — Вымочить в уксусе… вымочили. Дать потомиться два часа, затем аккуратно срезать то место, где находится хвостик, и ложкой вытащить все зёрнышки. Вместо них положить жареный лук, помидоры и мясной фарш. Запекать в духовке полчаса, поливая сметаной и белым вином.
Лошадка, закрыв глаза, слушала, что её ожидает. От уксуса с перцем бока горели так, будто она сидела в муравейнике.
— Послушайте, всё это вы зря делаете, — слабым голосом сказала она. — Куда лучше скакать по полю, прямо по ромашкам и колокольчикам. Хотите? А то полетаем с дерева на дерево. Это очень весело! Заглянем в гости к белкам. Я знаю, где они живут, я вас познакомлю.
— Некогда мне! — размешивая в кастрюле подливку,
— Соглашайтесь скорее! Я снова вас сделаю счастливым. Мы поскачем, полетим, понесёмся, куда только захотим! Я постараюсь! Не надо в меня запихивать помидоры с луком.
— А я сам стану счастливым. Завтра же! Я такое блюдо из тебя приготовлю — пальчики оближешь!
Лошадка стояла, закрыв глаза и привалившись боком к холодной стенке цинковой ванночки. По её огуречным щекам текли слёзы.
— Катя, Катя, где же ты? Почему не идёшь спасать меня?
— Та-а-ак! — потирал руки Повар. — Вот… уже начала давать сок!
Он поставил будильник на звонок, отсчитал два часа и пошёл на станцию пить пиво.
— Козя, козя, козя! — Тётка Полина лазила по бурьяну за огородами, то и дело оступаясь и садясь на кочки. Подол её платья облепили колючки. Шляпка съехала на ухо. — Ну, погоди! Поймаю — всё тогда… Продам. Один конец! — ругалась она, выдирая репей из рукава.
Алексашенька и не думала уходить далеко. Она стояла в двух шагах за кустами и тихонько хихикала. Тугое вымя тяжело тянуло вниз. Алексашенька жалобно мекнула. Тётка Полина вскочила и бросилась на шею своей любимице.
— У-у-у, вредная, у у-у, мучительница! Идём домой, подою. И чего не живётся тебе, как всем козам? И чего привередничаешь?
— Скучно мне-е-е! — ныла Алексашенька. — На верёвке держишь! Весь день по кругу бегаю — измоталась!
Привязав козу к забору, тётка Полина сбегала за подойником. Не забыла, прихватила булочку с изюмом. Коза смиренно начала жевать.
— Ну ладно, ладно, не серчай. Я тут тебе подружку приглядела…
— Какую ещё подружку? Коз я, что ли, не видела? Только и разговоров у них что о козлятах да молоке.
— Да не коза это… Не видела, а говоришь, — отозвалась тётка Полина. — Чудная такая, на козу немного похожа, а больше на огурец.
— Живая? — выронив булочку от удивления, спросила Алексашенька.
— Бегает, ушами шевелит… Стало быть, живая.
Тётка Полина дожимала последнее молоко, когда к забору подлетела Катя. Она плакала.
— Пойдёмте со мной, тёть Полин! Там моя Лошадка погибает совсем…
— Где? — Тётка Полина вскочила и, схватив ведро, побежала за Катей. — Ой, погоди! Ой не беги так, молоко моё расплескается!
— Скорее, тётенька, там она, во дворе, а я собаку боюсь.
Тётка Полина поставила ведро у калитки и, пошарив рукой, отодвинула задвижку. Шарик бросился было к ним с лаем, но, узнав молочницу, завилял хвостом.
Катя вбежала на терраску. Огуречная Лошадка лежала в ванночке, закрыв глаза. Катя с трудом развязала узел полотенца, схватила Лошадку и потащила её на улицу.