Приключения парижанина в Океании (иллюстрации)

Буссенар Луи Анри

— Делайте, что вам угодно, мистер Фрике, хотя ваши подозрения совершенно несправедливы. Я человек честный, мистер Фрике.

Фура двинулась в путь под надежным конвоем негритосов Дика Макнайта. Даниель вернулся на свою станцию, провожаемый благословениями новых друзей. Буало, получив в свидании с приятелями новую пищу для своего неисправимого космополитизма, отправился провожать экспедиционный отряд.

Направление взяли на юго-восток и скоро прибыли к тому месту, где Муррей принимает в себя воды Лоддона, а затем двинулись дальше вверх по течению последнего. Отсюда пришли

в округ Бендиго, одно имя которого «звучит золотом», по выражению колонистов Австралии.

Оставалось пройти расстояние градуса в два, на что требовалось шесть дней. По мере приближения дикарей к цивилизованным местностям их беспокойство возрастало. Я имею в виду негритосов, приютивших Кайпуна, а не тех, что пришли с Диком Макнайтом.

Соседство белых пагубно не только для туземных растений, но и для туземной расы вообще, которая быстро вымирает.

Наступал час разлуки. Уже вдали показался густой черный дым, стлавшийся над сандхерстским прииском, над поредевшими окрестными араукариями и магнолиями, начинавшими подсыхать.

Напряженная борьба шла в сердце Кайпуна, ставшего вновь Жаном Кербегелем. Он не знал, что ему делать. Ему жаль было расстаться с полянами, по которым он так свободно и весело гонялся за казуарами и кенгуру. С другой стороны, в нем зарождалось нежное чувство к отыскавшемуся дяде и новым друзьям. Друзья-французы убеждали Жана Кербегеля вернуться в Европу и занять свое скромное место на родине, но как Кайпун он никак не мог решиться бросить великодушных дикарей, которые так радушно приняли его к себе, когда он умирал от голода, и делились с ним последним куском варрана.

Наконец Дику Макнайту удалось убедить его. Молодой мулат на своем гортанном наречии привел одичалому европейцу такие веские доводы, что тот решился наконец сделать выбор.

Бледный, со слезами на глазах, бросил Жан последний взгляд на туземцев, расставил руки, как будто желая прижать к сердцу всех своих черных братьев, потом схватил бумеранг, разломил его надвое, бросил обломки на землю и воскликнул надорванным голосом:

— Здесь умер Кайпун!

Спустя час после этого фура подъехала к сандхерстскому вокзалу. Грузчики при помощи лебедки поставили ее на открытую платформу, вся компания уселась внутри фуры, и поезд покатил в Мельбурн.

Обнаружив при первой встрече с врагами удивительную разговорчивость, американец все остальное время не раскрывал рта. Он охотно позволил доктору лечить рану, которую сам же доктор ему нанес, но не сказал больше ни одного слова по поводу сделки, которую предложил французам.

Наших героев очень тревожило это не то притворное, не то искреннее равнодушие. Они дивились тому странному обстоятельству, что ни Боскарен, ни его клевреты не делали попытки отбить свои сокровища. У них даже начало зарождаться сомнение, не напали ли они на ложный след, не сыграли ли с ними самую непозволительную комедию. Появилось даже подозрение, что в бочках находится вовсе не то, что они думали.

Вскоре, однако, сомнения рассеялись. Фрике просверлил в каждом бочонке по отверстию, и из них посыпался золотой песок. Но что же в таком случае значила эта безмятежная самоуверенность янки, который терял

все, чем так дорожили и он, и вся клика? Чем объяснялось его спокойствие, ведь в будущем ему надлежало быть переданным в руки правосудия?

Андре, доктор, Пьер де Галь, Фрике и даже Мажесте — все внимательно следили за пленниками, подстерегая малейшее их движение, малейшую попытку наладить связи с внешним миром. Но это ни к чему не привело. Ни пират, ни лендлорд, ни Сэм Смит не сделали ни одной подозрительной попытки. До самого приезда в Мельбурн они сохраняли полнейшую невозмутимость, ни разу себя не выдав.

Когда поезд стал подходить к огромному вокзалу, о каких в Европе не имеют даже понятия, лесовик прервал молчание и заговорил, обращаясь преимущественно к Фрике:

— Надеюсь, господа, что я не был надоедливым спутником, и мое присутствие в фуре до некоторой степени содействовало благополучному окончанию вашего путешествия. Согласитесь, что мне ничего бы не стоило натравить на вас сотню молодцов, что кончилось бы для вас очень плохо.

— Да и для них также, мистер Сэм Смит.

— Пожалуй. Во всяком случае, я поехал с вами совершенно добровольно, потому что вы вспомнили услугу, которую я оказал, избавив вас вместе с мистером Кербегелем от диггеров.

— Я уже сказал, что вы свободны.

— Очень приятно. Теперь вам нечего бояться лесовиков. Теперь вы находитесь в цивилизованной стране, в благоустроенном городе с тремястами тысячами жителей. Надеюсь, вы позволите мне удалиться?

Друзья переглянулись между собой. Господин Андре встал и сказал:

— Вы спасли жизнь моему названому брату. Вы свободны, уходите. Теперь мы квиты.

— Спасибо вам, джентльмены. Я иного и не ожидал.

Он исчез в момент остановки поезда, соскочив на ходу и обменявшись странными взглядами с мистером Холлидеем, который улыбнулся сатанинской улыбкой.

— Теперь поговорим с вами, мистер Холлидей, — продолжал Андре. — Вы нас поманили ложной надеждой, хотя нам и очень не нравилось вступать в сделку с таким негодяем, как вы. Вы дали нам понять, что не прочь выдать своих товарищей. Допустим, что мы согласны, почему же нет? Ведь пользуются на войне даже самые знаменитые генералы услугами шпионов-перебежчиков. Цель иногда действительно оправдывает средства. Что вы на это скажете?

— Ничего.

— Хорошо. Через два часа вы будете в тюрьме, а ваши бочки будут взяты под секвестр. [40]

— Сделайте одолжение.

Андре прямо с вокзала отправился к прокурору, или, как это называется по-английски, к генеральному прокурору, с которым имел продолжительную беседу. Внимательно выслушав подробный рассказ о таинственном деле европейцев, о преступлениях бандитов моря и суши, о борьбе с ними друзей Андре, он печально покачал головой.

40

Секвестр — запрещение или ограничение, налагаемое государственной властью на пользование имуществом. — Прим. ред.