Приключения по завещанию
Шрифт:
Ой.
Это мне-то? Гостей регистрировать? С моим непревзойдённым уровнем незнания языка???
Я повертела в руке перо, усмехнулась и, поднявшись на цыпочки, вставила его за ухо ресепсионисту. Тот от чего-то прибалдел, всем своим существом изображая задыхающуюся сёмгу.
Я попыталась жестами показать, что немой и глухой. Но, видимо, не вышло, сёмги на ресепшене задыхались всё активнее.
Мы так и стояли, молча глядя друг на друга. Сёмги с тотальным непониманием, я со стремительно кончающимся терпением. Вот что мне
Тут до самого юного дошло, что же загадочная я имею в виду. Он жестами пытался что-то у меня выяснить, но я лишь поняла, что это что-то связано с приезжими. А как именно и насколько качественной верёвкой – тут уж без понятия…
Он всучил мне яркую штуковину. Я уже собралась водрузить её бедолаге на голову вместо короны безумия, как он догадался о своей участи, выхватил её из моих рук и тряхнул. Она громко забренчала, с гулом, похожим на громовые раскаты, зазвенела и зашукала.
Пытаясь мне что-то объяснить, часть ресепсионистов ушла за дверь. Демон с яркой штуковиной стал усиленно её трясти и орать. Ресеспионисты размашистым шагом пришли обратно и зачем-то стали кланяться.
Чем дольше притворяюсь глухонемым демоном, тем больше мне это нравится! Постоянно что-то весёленькое происходит, все вокруг начинают тебе спектакли показывать. Кланяются вон. С оркестром, правда, не очень, бренчалка какая-то. С другой стороны, а чего я придираюсь, театр всё-таки, не опера!
Пораскинув мозгами, я смекнула, что спектакль повествовал кое-кому о том, что он берёт вот эту яркую штуковину и идёт с ней заманивать клиентов.
С моих губ чуть не слетело роковое «Так бы сразу и сказал!». Представляю, насколько неоднозначно это прозвучало бы из уст немого, и женским голосом!
Эх. Кажется мне, не слишком доброе у меня выражение лица, чтобы прохожие взяли и прибежали в гостиницу. Тем более, что путешественники обычно решают заранее, где остановятся, а не приезжают в город и с бухты-барахты выясняют адреса гостиниц. Ну да ладно, мне что, побренчать и поорать жалко что ли?
Не пойдут сами – за ноги затащим. На крайний случай. Надо же как-то доход получать!
Я отобрала у демона бренчалку, пусть он собирался добровольно мне её отдать, и походным маршем пошла на улицу.
Чую, после знакомства со мной некоторым персонам может неожиданно понадобиться психиатр…
Судя по потерянному ко мне уже через секунду интересу, я смекнула, что они и не думают о моём побеге. Учитывая тот факт, что личные вещи отбирают сразу (пришла я, воинственный уникум) и дело, следовательно, не в них, то, вероятно, пункт о запрете на побег входит в «подписанный» мною договор.
Скорее всего чихуахуа не стал выяснять со мной отношения потому, что не захотел тратить время на пререкания и портить лицо в драке. Он сделал вид, что смирился, и послал кого-то ко мне провести обыск. Такие
Я сменила походный марш на прогулочный шаг.
У цветущих кустов кружились бабочки. Среди тонких веток деревьев и туч листвы терялись птичьи голоса. Облака, словно огромные льдины в весенней реке, медленно летели в небе. Изредка по серой дороге кто-то семенил с сосредоточенным взглядом или с криком пролетал мимо на обворожительной коняшке. Свежий ветерок, подобно незримым мышкам, негромко шуршал листьями. Солнечные лучи вырисовывали причудливые тени от деревьев. Зелёная нестриженная трава забавно топорщилась врозь.
Любуясь природой, я поглядывала на видневшуюся сквозь листву чёрную стену. А именно на вооружённых демонов в доспехах, неподвижно стоящих там.
Далеко не все аллеи просматриваются со стен. Зато главную, являющуюся наикротчайшим путём к выходу, при желании вполне можно просмотреть. И сам выход, насколько помню, хорошо просматривается.
Ничего. Что-нибудь придумаю. У меня по-другому при всём желании не получиться!
Глава Двадцать Первая
Страна Нолерия, город Урлай, настоящее время
Оливер Уокер
В это утро я ненавидел всё. И кучера, который пел всю дорогу. И солнце, которое светило мне в лицо. И занавески, которых не было. И Дэвида, за кратковременную поездку вычеркнувшего из моей зарплаты парочку монет, а вместо разъяснений сказавшего: «- Жизнь несправедлива, привыкай».
– Приехали, Господин!
Ненавижу поездки. Ненавижу чувство юмора у моего начальника. Хочу спать! У себя дома! А не бродить по бывшей окраине страны!!!
Я заплатил кучеру и шагнул в кишащую пестротой толпу. Незнакомый город хмуро встречал меня тёмными зданиями и пронзительным ветром. Ориентировался я скверно, приходилось часто спрашивать дорогу у прохожих.
Слева промелькнула улица. Я остановился и вернулся назад. Наверное, это она.
Окинув взглядом бельё на верёвке, я подошёл к ненормальному парню у двери к гостинице. Он был тощий, лохматый, в мешковатой одежде, громко тряс бренчащей штуковиной и орал как разъярённый солдат. Причём не конкретные слова, а просто орал.
– Ты чего кричишь?! – надоело мне
Парень странно смолк и перевёл на меня круглые глаза. Ни с того ни с сего у него отвисла челюсть.
– Кто такой? – спросил я
Парень повернулся ко мне спиной, видимо, собираясь сбежать, но передумал. Он развернулся на пятках, сощурился и белозубо улыбнулся. Эта улыбка была невероятно коварная, хищная, залихватская, и я вздрогнул. Мне показалось, что эту улыбочку я где-то уже видел, хотя понимал, что не мог нигде её видеть.
Юный слуга хитро склонился в поклоне, жестом рук прося меня следовать в гостиницу. Что он задумал? Слишком уж лукаво двигается.