Приключения Полынова (сборник)
Шрифт:
Они сели друг против друга в унылом молчании. У них отняли последнюю свободу. Свободу общения, которой обладали даже узники концлагерей.
Слабо пискнул электромагнитный засов. Оба вздрогнули.
— Идемте, док.
Полынов кивнул Крис. Та еле сдерживала слезы. Грегори провел психолога в конец длинного бетонированного коридора. У поворота они остановились перед дверью под номером одиннадцать.
— Мне поручено проинструктировать вас, док, — сказал охранник. — Здесь ваше помещение. Дверь сюда открывается
— Значит, я могу выходить из тюрьмы?
— Разрешено. Обед с 13.00 до 13.30 в помещении под номером семь. Завтрак там же в…
— Тоже паролем открывается?
— Нет. В положенное время войдете беспрепятственно. А сейчас к вам придет…
Грегори покрутил пальцем возле лба. Не успел Полынов как следует осмотреть свое хозяйство, как послышались шаркающие шаги и порог больницы переступил хмурый, тощий мужчина в мятом лабораторном халате, из нагрудного кармана которого торчала отвертка-тестер. В открывшемся просвете двери Полынов заметил удаляющуюся фигуру Грегори. Охранник громко напевал:
Далекий свет, далекий свет, далекий свет
Горящих сел
И звезд,
Залей вином, залей вином, залей вином
Горящий свет
Далеких сел
И звезд.
Вошедший сосредоточенно посмотрел на Полынова, мрачно сказал: "Так!" — но остался стоять, поблескивая стеклами очков. Глаза умницы, полуприкрытые веками, бесцеремонно изучали психолога. На щеках незнакомца темнела траурная щетина, его засаленный галстук и несвежая сорочка были под стать всему облику.
— Так, — еще раз мрачно произнес он. — Эри-берт, электрик. Главный! Так меня зовут. Ни одна сволочь меня тут не понимает, а вы?
— Садитесь, — сказал Полынов. — На что жалуетесь?
Эриберт загадочно усмехнулся.
— Бессонница, моя бессонница… Одна таблетка — не сплю, думаю. Две таблетки — не сплю, мучаюсь. Три таблетки… Так и до могилы недалеко, верно? Никто моей болезни понять не может, никто…
— Успокойтесь, я попробую понять. Вы еще будете спать сном младенца.
— Да? Разве тут уснешь сном младенца? — Больной саркастически скривил губы.
Он сел, как садятся усталые люди — сгорбившись. Его глаза за стеклами очков теперь не мигали, и это делало взгляд неприятным.
— Расскажите все по порядку, — попросил Полы-нов, подкатывая диагностирующий аппарат.
— Нечего рассказывать, нечего. Был-жил умный глупец. Нанялся, прилетел. Бессонница. Вскоре. Некому лечить. Услышал о вас, вот пришел. Надеюсь не веря.
Его монотонный голос был полон выразительности, и Полынов жадно прислушивался к интонациям; опыт психолога подсказывал, что сидящий перед ним больной непрост и его болезнь — тоже.
— Раньше
— Нет.
— Давно бессонница?
— Три месяца скоро, а будет — вечность.
— К прежнему доктору обращались?
— Нет. Боялся. Хотел сам справиться.
— Сами виноваты, что запустили.
— Конечно, сам. Верил, надеялся… Крах. Полынов укрепил на висках и запястьях его рук датчики, покрутил настройку. Результат его весьма заинтересовал.
— О земле думаете? — мягко спросил он.
— Земля…
Уголки губ Эриберта поползли вниз, лицо приняло мечтательное выражение.
— Земля… На земле — травка… Испортят.
— Нет, — твердо сказал Полынов.
— Вы думаете? — Эриберт оживился. — Вы обещаете? Последние дни мне совсем плохо, некоторые думают, что я схожу с ума… Но я — нет, я нормальный, верно? Только бессонница…
— Только бессонница, — как эхо отозвался Полынов. — Не бойтесь, психика у вас почти в порядке.
У вас редкое, даже на Земле, заболевание. Но работать вы можете.
— Я и так работаю. Специалисты тут незаменимы. Вы мне поможете?
— Конечно. Для этого я здесь и оказался.
— Спасибо. Лечить-то, лечить как будете?
— Я же сказал: случай необычный. Не все сразу. Пока я пропишу вам лекарство. Завтра снова покажитесь, мне нужно знать, как оно подействовало.
— Хочу верить… — Больной впервые посмотрел на Полынова с надеждой. — На травку бы!
— Надо верить, — жестко сказал Полынов. — Иначе я не гарантирую, что вы увидите травку.
— Травка… Зеленая травка… Я хочу, хочу… Оживление прошло. Эриберт меланхолично тянул свое. Было похоже, что он бредит.
— Отставить! — Полынов встал. — Больной должен помогать врачу, а не только врач больному. Возьмите себя в руки.
Эриберт тоже встал.
— Не кричите. Я возьму себя в руки. Мне очень плохо. На вас вся надежда. Если только она есть.
— Есть, не сомневайтесь.
Но сам Полынов еще не был уверен в этом.
Он занялся осмотром хозяйства. Выбор лекарств был огромен, аппаратура тоже не оставляла желать лучшего. Это его обнадежило. В ящике стола он нашел магнитозапись своего предшественника, прослушал ее. Все пустяки: болели на базе редко. Одна ножевая рана при драке, вывих челюсти… А это что? "Острое отравление дисунолом"… — услышал он диагноз.
Дисунол… Дисунол… Он не помнил, чтобы в космосе применяли вещество с таким названием.
Полынов кинулся к справочнику врача. Любопытно. В справочнике о нем ни слова. Но между страницами заложен листок, в нем перечислялись симптомы отравления дисунолом, меры лечения. Типичная шпаргалка. Нет ли тут где-нибудь химического справочника? Нет.
А все-таки это название что-то напоминает. Что-то знакомое. Какой-то хорошо известный специальный термин.
Ну, конечно: дисан.
Дисан!