Приключения Пумы и Ламы
Шрифт:
– Ну, что за беда! – с досадой воскликнул лама, топнув копытом. – Куда ни повернёшься, снег лезет прямо в глаза!
– А ещё и в пасть! – положив рыб на землю и перекрикивая ветер, отозвался пума. – А вообще-то, лучше мне не разговаривать, – добавил он, – а то как бы рыбы опять не потерялись…
Метель ещё долго не унималась; уже почти стемнело, а путники, продвигаясь вперёд чуть ли не вслепую, всё ещё не достигли ледника. Оба они были с головы до ног покрыты липким снегом и с трудом узнавали друг друга. Но наконец ветер стих, и вот уже последние снежинки, покружив в воздухе, легли на побелевший склон. Оглянувшись, лама различил на фоне снега множество
– Смотри! – послышался неподалёку голос пумы. – Ручеёк нашёлся!
Лама подошёл к своему другу: тот уже успел отряхнуться от снега и, склонив голову, смотрел в землю, на которой всё яснее и яснее обозначалось узкое русло ручейка.
– Здорово! – обрадовался лама. – Зато ледника больше не видно – так всё замело…
– Никуда он не денется, найдётся! – отозвался пума.
Немного отдохнув, приятели продолжили путь. Мало-помалу облака стали редеть, и вот уже в их прогалины стал заглядывать подросший за последние дни месяц. Вскоре небо полностью очистилось, и к месяцу присоединились звёзды, обычно такие яркие, а теперь поблекшие в его сиянии. Лама шёл, любуясь ночным небом, как вдруг его ноги поехали в разные стороны, и он, не удержавшись, растянулся на земле. Недоумевая, как это могло произойти, лама расчистил копытом тонкий покров снега и обнаружил под ним крепкий как камень лёд. И вдруг его осенило:
– Пума! – воскликнул он. – Скорее сюда! Смотри: тут ещё земля, а здесь уже лёд, под которым исчезает ручеёк!
– Значит, здесь и начинается ледник! – радостно отозвался пума.
– А ты был прав: ручеёк действительно берёт от него начало!
Неожиданное открытие придало друзьям новые силы: казалось, усталость осталась где-то позади вместе с метелью. С какой-то отчаянной отвагой они зашагали вверх по заледеневшему склону. Пума шёл впереди; лама старался не отставать от своего приятеля, для надёжности загоняя копыта поглубже в крошащийся лёд. Это у него выходило неплохо, хотя иногда копыта пробивали корку льда, и он проваливался по колено в рыхлый снег. Между тем склон становился всё круче, и хотя до вершины оставалось совсем немного, каждый шаг давался с трудом. К тому же стало не хватать воздуха, и приятелям приходилось всё чаще останавливаться, чтобы переводить дыхание.
"А ведь из долины вершина казалась такой близкой! – подумал лама, остановившись в очередной раз, – а сколько мы уже идём! И всё же, я рад, что…"
Но он не успел закончить свою мысль: сверху раздался странный звук, и лама похолодел, увидев, как пума, глухо рыча, катится вниз по склону, тщетно пытаясь зацепиться за гладкий лёд; ещё немного, и он пролетел бы мимо ламы. Не думая ни секунды, лама метнулся в сторону, упёрся копытами в лёд и, прижавшись боком к склону, подставил пуме спину. Последовавший удар оглушил и опрокинул ламу, но его самоотверженность, а также изрядный вес сделали своё дело: перекувырнувшись несколько раз, приятелям удалось остановиться…
– Прости, друг! – растерянно промолвил пума, когда оба пришли в себя.
Он до самого конца крепко держал рыб во рту, и только теперь выложил их перед собой на лёд.
– Сам не знаю, как такое вышло: вдруг поехал по льду всеми лапами, всё быстрее и быстрее… А ты сам в порядке?
– В полном, – ответил лама.
Он понял, что
Месяц уже стоял высоко в небе, когда путники достигли верхней границы ледника. Оглянувшись, лама увидел оставшийся далеко внизу плотный слой облаков.
"Наверное, внизу до сих пор непогода, – подумал он. – Интересно, как там викуньи? Наверное, продрогли совсем – они ведь такие маленькие…"
Но тут лама ощутил тёплое дуновение, повеявшее сверху. Он остановился в нерешительности и вот опять, теперь уже более явно, ощутил тёплое дыхание, отогревшее его замёрзшие уши и нос.
– Пума, – позвал он, – ты чувствуешь тепло? Что это?
– Хм… – задумчиво отозвался тот. – Похоже на дыхание горы, но… возможно ли это?
– Обязательно спрошу у кондора, когда найдём его гнездо! – сказал лама.
– Оно уже должно быть близко, ведь мы почти на самой вершине… – отозвался пума.
Чем ближе путники приближались к своей цели, тем теплее и мягче становился воздух. Наконец пума указал ламе на плотную белую дымку, похожую на туман, ползущую вниз с вершины и растворяющуюся в воздухе.
– Вот откуда идёт тепло! – сказал он.
– Неужели гора и вправду дышит? – изумился лама.
Он ещё раз внимательно посмотрел вверх и вдруг в потоке ниспадающего тумана различил небольшую тёмную выемку в рельефе скалы, то появляющуюся, то вновь исчезающую за густой пеленой.
– Пума, взгляни, – оживлённо сказал он, указывая наверх, – может быть, это и есть вход в пещеру?
– Сейчас проверим! – отозвался тот.
Благополучно преодолев оставшийся отрезок склона, путники подобрались к выемке, действительно оказавшуюся входом в пещеру. Когда лама проследовал за пумой темноту, сердце гулко стучало у него в груди. Пол пещеры оказался влажным и неровным, так что нужно было проявлять предельную осторожность, чтобы не упасть. Впрочем, вскоре глаза ламы стали привыкать к темноте, и он стал различать контуры неровных стен и низкого свода, с которого то и дело срывались капли.
И тут из глубины пещеры донеслось приглушённое шипение и похлопывание крыльев… Пума тут же поспешил на звук, и когда лама, осторожно ступая по влажным камням, поравнялся с ним, то с радостью увидел, что пума сидит рядом с кондором, говорящим с ним тихим, хриплым, но всё же обрадованным голосом. Сильно потрёпанные рыбины, проделавшие такой нелёгкий путь, лежали на земле подле птицы. А когда глаза ламы полностью свыклись с темнотой, он также различил двух крупных пушистых птенцов, сидящих в гнезде, свитом из веток. Кондор взял две рыбины покрупнее и бережно положил их перед птенцами; те тут же выскочили из гнезда и, пища и толкаясь, с жадностью набросились на еду. Своими проворными клювами они разрывали рыб на части и, закинув головы назад, заглатывали кусок за куском. Не успел лама и глазом моргнуть, как от пищи ничего не осталось.
– Спасибо тебе, друг, что пришёл на помощь в тяжёлый час! – послышались тихие слова кондора. – Ты спас нас, и я этого никогда не забуду!
Бросив взгляд на оживших птенцов, кондор продолжал:
– Безмерно жаль одного: моя дорогая подруга не сможет увидеть, как наши птенцы полетят… Бедная! Когда она сложила крылья, у меня остановилось сердце. Я хотел ринуться вниз за ней, но меня ранили, и я сразу подумал о птенцах. Хорошо, что пока они ещё мало что понимают…. Но кто это с тобой? – спросил кондор, только теперь обратив внимание на ламу.