Приключения Робин Гуда
Шрифт:
– Этот несчастный лежит здесь, потому что одна из твоих стрел пронзила его сердце! Значит ты отшельник из Копманхерста? Ну и ну!
– Это действительно я! – настаивал грязный человечек. – Я к вашим услугам, монах!
– Отшельник из Копманхерста, – все еще не верил монах, – я думал, что знаю всех отшельников в этой части света, но ты мне неизвестен. Когда-то здесь действительно жил отшельник, он был моим добрым другом, но бедняга умер много лет назад.
– Это был мой дядя, – трагическим тоном сказал человек. – Бедный дядя Мендикус, я так его любил! Когда он умер, я занялся его делом, то есть стал отшельником,
– Неужели? – недоуменно сказал монах Тук. Его брови поднялись так высоко, что почти касались волос, ровно подстриженных вокруг головы. На макушке сияла тонзура. – Я не помню, чтобы отшельник Альфред… имел племянника. Насколько я знаю, у него не было родственников.
– Ну, – запинался мужчина, – он был мне вроде приемного дяди, я, любя, называл его Мендикус, а теперь позволь мне взять кролика, его нужно освежевать, вымыть и положить в котел, иначе у меня сегодня не будет еды.
– Мне так часто хотелось вновь посетить его пещеру, – сказал Тук, поднимаясь на ноги. – Я пойду с тобой и побуду там несколько часов, вспоминая добрые старые времена, которые я проводил с другом. Показывай дорогу, дорогой отшельник! Я последую за тобой со своими нищенскими пожитками. Пошли, дорогой друг, пошли!
Отшельник подобрал кролика и двинулся через лес, а монах Тук последовал за ним.
– Надеюсь, что ты – святой человек и строго соблюдаешь заповеди, – сказал Тук, тащась за мужчиной, хотя с легкостью мог бы обогнать его и пройти путь туда и обратно быстрее, чем отшельник.
– Я настоящий святой, – сказал человек.
– Этот кролик для сегодняшнего обеда? – тихо спросил Тук.
– Да, – ответил человек, собирая орехи и ягоды по дороге.
– Значит кролик предназначен на сегодня? – пробормотал Тук, глядя на человека с подозрением. – Мясо на обед. Ты что забыл, что сегодня пятница, и никто не имеет права есть мясо в святой день? Тебе следовало бы знать это, друг отшельник.
– Ну, – запнулся отшельник. – Я ошибся. Кролик будет на завтра. Из-за старости я становлюсь рассеянным.
Человек не показался монаху слишком старым, но он ничего не сказал.
Отшельнику явно не хотелось возвращаться домой и мужчины, наловив рыбы и поохотившись, добрались до пещеры лишь к ночи. Когда они наконец достигли жилища отшельника, монах Тук устал и разозлился, потому что этот человек был лгуном.
Монах был очень сильным, но грузным человеком и поэтому не любил физических упражнений. Ноги болели от напряжения. Он с радостью присел перед пещерой отшельника и ждал, пока человек приготовит ужин и подаст его.
Еда появилась на удивление быстро. Тук увидел перед собой грязную деревянную тарелку, на которой лежал кусок черствого хлеба и засохший сыр, и кружку, наполненную затхлой водой.
– Это плохая плата за сегодняшнюю охоту, – сказал монах.
– Ничего лучшего я быстро собрать не смог, – ответил отшельник. – Рыба не очищена и не разделана. Это займет время. Если вы подождете, то я приготовлю еду и получше. За плату.
– Ты хочешь взять с меня деньги за еду, которую я добыл сегодня? – возмутился монах. – Неужели ты попросишь деньги и за ночлег? За постель на голой земле?
– Конечно, – ответил отшельник. – Я беден. Неужели не видно?
– Человек не может быть бедным, получая от леса все, – сказал Тук. – Свари мне
Человек скорчил отвратительную гримасу, но занялся приготовлением еды, а Тук побрел в пещеру, чтобы осмотреть жилище.
Там было темно и страшно грязно, тощая голодная собака бешено лаяла, как-будто хотела наброситься на него.
– Не беспокойся, собака, – сказал Тук. – Я не трону твои нищенские мешки и свертки, хотя мне и интересно, что там внутри. Тут огромное количество всякой всячины.
Потом Тук пошел к реке и осмотрел привязанную к берегу плоскодонку. Лодка не пропускала воды, по выглядела запущенной и нуждалась в ремонте.
Еду можно было бы приготовить и получше, но она, во всяком случае, была свежей и не пахла плесенью. Тук бросил хлеб и сыр собаке, она схватила их и жадно съела.
К тому времени, как они убрали остатки еды, уже стемнело. Тук бросил еще несколько кусков явно умиравшей от голода собаке, которая виляла хвостом и умоляюще смотрела на него. Она лаяла и рычала на отшельника, будто намеревалась ухватить его за горло, если тот подойдет ближе.
– Когда-нибудь я пущу стрелу в это мерзкое животное, – пробормотал отшельник.
Монах Тук понял, что между хозяином и собакой не было никакой привязанности.
– Думаю, что сегодня я посплю на воздухе, – зло сказал монах. – Здесь и воздух более свежий, да и голову можно положить на ветки.
Он коротко пожелал доброй ночи негостеприимному хозяину, затем отошел на расстояние пятидесяти ярдов от пещеры и расположился в кустах так, чтобы его не было видно и чтобы шум из пещеры, издаваемый ее презренными обитателями, не доходил до него.
Через некоторое время отшельник зажег светильник и сел у пещеры, прихватив с собой кусок сладкого и очень вкусного на вид пирога. Он жадно ел, а у Тука текли слюнки от вида поглощаемой пищи.
Ворча про себя на жадность этого человека, монах уже почти задремал, когда вдруг услышал приближающийся к пещере топот копыт и яростный лай собаки.
Через пару минут он увидел на поляне двух человек и тяжело нагруженного мула. Так называемый отшельник поднялся и поспешил встретить их.
Он показал на место, где по его предположению спал монах; мужчины заговорили тише, и Тук не смог ничего расслышать. Они привязали мула, который стал жадно жевать траву. В мешках были золотые и серебряные монеты, кувшины и тарелки из серебра. Каким-то образом эти люди захватили богатую добычу.
Голодный Тук следил, как мужчины уселись и разложили богатое угощение, оставив котел с супом на огне. От запаха еды собака жадно завыла. Этого монах Тук стерпеть не смог и направился к месту ночной пирушки, отлично понимая, что находится среди воров.
– О! – добродушно воскликнул он. – Здесь как раз то, что мне нужно. Парочка маленьких форелей лишь раздразнила мой аппетит, я присоединюсь к вам, мои дорогие друзья.
Мужчины уставились на рясу монаха, и он понял, что если бы не церковная одежда, они моментально убили бы его. Они бы избавились от него ради того немногого, что он имел. А владел он действительно малым. Пригоршня монет, несколько смен белья, немного еды, святой сан да широкий меч. Он понимал, что они вряд ли позарятся на его библию и молитвенник, но ясно представил, как они бросают в огонь священные книги.